Твердая порода

Зато Фарида всю ночь не сомкнула глаз. Хоть висит разделяющая занавеска и есть верный страж матери — Фатыма, все же женщине было трудно слышать, как в двух шагах от нее дышит мужчина. Как-то непривычно и даже нехорошо, стыдно.

— О боже, когда узнают люди, что скажут?

Временами Мутгарай переворачивался с боку на бок и храпел.

— Что сделать, если встанет и двинется к тебе! На первый взгляд вроде скромный, не испорченный, но ведь человек не арбуз, ему в нутро не заглянешь…

Фарида уже стала жалеть, что она оставила его ночевать. Ладно, пусть уж сегодня поспит, а утром нужно вежливо объяснить ему: мол, так и так, Мутгарай, не обессудь, изба тесная, ребенок пугливый, ты уж поищи другую квартиру…

Немало было таких, что стучались в двери Фариды, которая после трагической смерти мужа осталась одна. Приходили и пьяные, и якобы по делам, обещали привозить сено и дрова, однако женщина, боясь недоброй славы, не позволяла себе ничего. Были даже случаи, когда она выгоняла нахальных скалкой.

Были и такие, которые делали ей серьезное предложение, сватались. У Фариды родителей не было, поэтому сваты сначала шли в верхний конец села, к родителям мужа, получали их согласие и только после этого являлись к Фариде. С достойным ответом Фарида выпроваживала сватов. «Разве порядочный человек станет жениться на вдове с ребенком? — думала она. — Или это пропащий пьяница, или непутевый, бездельник, или человек, которого выгнала жена, не стерпев, что он за каждой юбкой гонялся».

Около дома Фариды все реже вертелись женихи и ухажеры, потом их и вовсе не стало. Вот уже больше года как перестали стучаться к ней и проходящие деревенские забулдыги.

Правда, этой весной приезжали из соседнего села сватать Фариду. То ли серьезно, то ли издевались — жениху было под семьдесят. Более того, он наказал: «Смотрите, узнайте, не знает ли запаха ее подмышки другой мужчина». Вот ведь, старый хрыч! После ухода сватов Фарида, рыдая от обиды, каталась по полу.

С этого сватовства ее, смирившуюся со своим одиночеством, начала одолевать тоска. Фариду мучила боязнь остаться до смерти одной. Ладно, пока рядом с ней есть утешение — дочка. Но ведь она вырастет и не останется с матерью. И это правильно, она должна свить свое гнездо. А мать? Значит, уже в сорок лет Фарида останется одна-одинешенька в этой маленькой и низкой избушке?

Иногда Фарида жалела, что не разговаривала по-доброму с людьми, которые сватали ее. А вот эту ночь лежит Фарида и терзается: пустила в квартиру чужого человека.

«Нет, скажу ему по-хорошему, пусть уходит»…

Утром она подняла занавеску. Мутгарая не было. У Фариды даже сердце похолодело: «Неужели совсем ушел? Даже не попрощавшись? Неужели догадался о моих мыслях?»

Ей стало плохо, будто из сердца пребольным образом выдернули какую-то невидимую нитку. Держась за грудь, она села на кровать и стала смотреть на неубранную постель Мутгарая.

— Сама виновата, — прошептала она. — Всегда так получается, если стоят к человеку боком… Дура я, дура…

Потом она по пути на работу занесла дочку к свекрови, силосовала с бабами кукурузу, задумчиво, развязав белый узелок, ела во время обеда и думала о Мутгарае. Старалась не думать, но не было такой минуты, чтоб не думалось.

«Вот, оказывается, какой человек. Ты смотри, даже ушел молча, без слов… Ну, конечно, изба показалась тесной, а верней всего, я ему не понравилась, не пара. Если так, то почему на уборке так шутил и глядел на меня туманными глазами? Наверно, ушел из-за дочки. Что парню рядом с женщиной и с ее ребенком?.. Постой-ка, дуреха, с какой стати я старательно хочу сделать его своим? Он же не сказал мне ничего. Попросился на квартиру, я будто бы согласилась, и все. Квартира ему не понравилась, сказать об этом напрямик постеснялся и спозаранку удрал. Вот и все…»

Когда она, измученная своими думами, вернулась вечером домой, Мутгарай во дворе колол дрова. Открывая калитку, она почувствовала, как дрожат руки. Ей хотелось упрекнуть Мутгарая за то, что утром он ушел молча. Однако, сообразив, что не имеет на это права, удержалась.

— Я ведь, Мутгарай, забыла оставить ключ! — И чуть было не добавила: «Из-за тебя ум отшибло».

— Да ничего. Тут работенка нашлась…

Если судить по поленнице, то Мутгарай, должно, пришел давно. В дом не попал и от нечего делать взялся колоть дрова.

Фарида достала из кармана ключ, открыла дверь.

— Брось работу, заходи!

Ей все казалось, что парень бросит вот-вот топор и уйдет со двора. Но Мутгарай пришел не затем, чтобы уходить. Вон у поленницы стоит его имущество — чемодан. Он ловко тюкнул кончиком топора, и тот остался торчмя в полене. Потом поднял свой фанерный чемодан и, не торопясь, вслед за Фаридой вошел в дом. Наедине обоим стало как-то неловко.

— Помыться бы мне, Фарида. Я прямо с буровой.

Мутгарай, стесняясь, разделся, снял рубашку и остался в майке. В нос Фариды ударил запах мужского пота. О боже, как, оказывается, можно отвыкнуть от мужчины.