Твердая порода

Когда она приблизилась к Мутгараю с полным кумганом теплой воды, душистым мылом и вышитым полотенцем, парень расцвел от радости. Он может умываться теплой водой и утираться белоснежным полотенцем? Однако стоит ли портить вышитое полотенце этими замазученными мозолистыми руками? Умывшись, Мутгарай достал из чемодана казенное вафельное полотенце, оно когда-то было белым, а сейчас приняло желтоватый цвет.

— Это нужно постирать! — Фарида вырвала тряпицу из рук Мутгарая.

— Я же испачкаю твое!

— Испачкаешь — выстираем!

В душу Мутгарая, истосковавшегося по теплому слову, эти решительные слова Фариды вливались топленым маслом. Просунувшись за печку, он стал торопливо переодеваться. У него был новый еще синий костюм, белая сорочка и хромовые сапоги. За несколько лет работы на буровой он надевал все это два-три раза. Как-то не было повода наряжаться, а когда случалось — вахта не совпадала. Ребята знали, что Мутгарай с одинаковым безразличием работает и в будни, и в праздничные дни, поэтому часто просили подменить. Как-то в Карабаше он собрался было переодеться и сходить в клуб, но передумал: «Чего это без причины переодеваться, меня оттуда и так не выгонят». И на берегах Ика однажды хотел было щегольнуть. Тогда Мутгарая за помощь во время весеннего сева пригласили на праздник механизаторов. Думал-думал и отправился в повседневной одежде. «Все знакомые и друзья не осудят», — решил он.

А сегодня не праздник, не выходной, а Мутгарай взял да приоделся, даже сам не зная, зачем он это сделал. Вот вышел из-за печки, поскрипывая хромовыми сапогами, заглянул в настенное зеркало. Ничего, чистый и молодой. Нет, не совсем прав Фархутдин. Мутгарая нельзя назвать уродом. Плечи-то какие! И если бы не было вот этого широкого, круглого и красного, как раскаленная сковорода, лица и нос был бы чуть побольше, парень прямо стал бы красавцем… Куда ж денешься, если нос словно кошка слизнула? Зато чего стоят его волосы! Пускай говорят, что он рыжий, называют медной головой — Мутгараю нравятся его пламенные волосы.

Фарида, занятая приготовлением ужина, с потаенной улыбкой наблюдала, как парень стоит перед зеркалом и любуется собой. И вдруг из сердца опять выдернуло ниточку: «Он же собирается к девушкам!..»

Стало жарко и холодно, в душе закипели неизвестно откуда появившиеся ревность, злоба и обида. Случайно уронила мешочек с мукой, рассыпала муку по полу. «Не к добру!» Потом, когда уже резала лапшу, ножом полоснула по кончику пальца. «Глупая баба! — кляла себя Фарида, — увидела мужика и взбесилась!..» И все же не удержалась:

— Куда так принарядился, Мутгарай? Боюсь, как бы и девушка за тобой ко мне не прибежала, — Фарида деланно засмеялась, хотя ей сейчас хотелось всплакнуть.

— А что, сидеть в мазуте, что ли? — небрежно сказал Мутгарай, будто так одевался каждый день после работы.

— Ой, за дочкой побегу! — вспомнила Фарида.

Когда она привела Фатыму от свекрови, Мутгарай сидел у стола и разбирал ее старые настенные часы с боем. Фарида облегченно вздохнула: «Парень не из гулящих»…

— Чего в клуб не идешь? — осторожно проговорила Фарида. — Там сейчас полы трещат. С приездом буровиков весь Язтургай ожил!

— Пошел бы, да у тебя часы бьют по четырнадцать раз. Решил проучить их!

Фарида с удовольствием рассмеялась. Ее часы иногда по ошибке вместо трех бьют семь, а вместо семи — почему-то одиннадцать. Нет, недаром говорят, что в доме без хозяина черти заводятся!

Мутгарай не пошел в клуб ни завтра, ни послезавтра. Вернется с вахты, возьмет пилу, топор, молоток с гвоздями — и давай искать себе какую-нибудь работу в доме или на дворе.

Фариде и приятно, и трудно. Мутгарай уже расколол скопившиеся за несколько лет толстые корявые чурбаки, прибил сорванные ветром доски сеней, отремонтировал оконные рамы. Более того, перебрал и подновил накат завалившегося погреба, поставил подпорки к плетню.

Конечно, женщине, несколько лет не знавшей никакой помощи со стороны, все это было кстати, но она жалела Мутгарая, сильно устающего на буровой, и побаивалась злых языков односельчан. Кроме того, за работу ведь и платить надо…

Она не выдержала и подошла как-то к парию, возившемуся во дворе.

— Напрасно беспокоишься, Мутгарай. Ты же рабочий человек, тебе отдохнуть нужно…

— Что за отдых? — удивился Мутгарай. — Я и так, слава богу, день работаю, два отдыхаю. Без работы я болею…

— А если я не сумею заплатить?

— Что ты говоришь, Фарида! — обиделся парень. — Кто у тебя просит платы?

— Все равно нехорошо заставлять человека работать даром.

— Хо, если хочешь знать, в Карабагае я хозяину квартиры отгрохал такую баню! Серьезно! Начал просто от нечего делать, а получилась настоящая баня!

— Баня, баня! Тогда вот иди-ка в баню! Сегодня там свекор затопил. Не посчитайся, что далеко, сходи!

Ну, если уж в баню, так Мутгарай пойдет и на край света! Он и сам хотел попросить Фариду, чтоб устроила его побаниться к кому-нибудь из соседей, да постеснялся. У самой-то Фариды бани нет…

Фарида торопливо стала объяснять, как пройти к дому свекрови.