Твердая рука

Я не ответил. Вскоре в прихожую высунулась голова, а затем напарник предстал передо мной целиком и полностью.

— Ты? Где это ты пропадал? — проговорил он, но в общем-то был доволен, увидев меня.

— Я же послал тебе телеграмму.

— Ну, конечно. Она здесь, на полке. «Уезжай из Ньюмаркета, возвращайся домой. Меня не будет несколько дней, Позвоню». Что это за телеграмма? Отправлена из Хитроу утром в пятницу. Ты решил отдохнуть?

— Да.

Я прошел мимо него в гостиную. Она-то как раз выглядела непривычно.

Повсюду валялись папки с документами и листы бумаги. Их предохраняли от ветра поставленные на пол кофейные чашки и блюдца.

— Ты смылся, даже не предупредив меня, — заявил Чико. — Раньше ты никогда так не поступал и сообщал, даже если уезжал куда-то на ночь. Все твои запасные батарейки остались тут. А значит, у тебя целых шесть дней не двигалась рука.

— Давай выпьем кофе.

— К тому же ты не взял ничего из одежды и не захватил бритву.

— Я остановился в отеле. Там есть бритвы, если тебя это интересует. А что у нас за бардак?

— Письма по поводу полировки.

— Что?

— Ты же знаешь. Письма по поводу полировки. Ну, из-за которых у твоей жены начались неприятности.

— А…

Я смерил его невыразительным взглядом.

— Чего ты хочешь? — спросил Чико. — Тосты с сыром? Я проголодался.

— Да и я не откажусь. — Это показалось мне нереальным. Впрочем, мне все казалось нереальным.

Он отправился на кухню и занялся готовкой. Я вынул из протеза отслужившую свой срок батарейку и вставил новую. Пальцы начали открываться и закрываться, как прежде. Мне недоставало этого всю неделю куда больше, чем я представлял.

Чико принес тосты с сыром. Он взял себе, а я посмотрел на мою порцию.

Наверное, мне лучше ее съесть, подумал я, но у меня не было сил даже на это.

Кто-то вставил ключ и принялся открывать дверь. Наконец я услышал из холла голос моего тестя.

— Он не явился в «Кавендиш», но, по крайней мере, прислал телеграмму.

Когда Чарльз вошел в комнату, я сидел к нему спиной, и Чико кивком головы указал ему на меня.

— Он вернулся, — сообщил Чико. — Вот наш мальчик, собственной персоной.

— Привет, Чарльз, — поздоровался я.

Он обвел меня долгим, неторопливым взором. Весьма сдержанным и учтивым.

— Ты знаешь, мы тут беспокоились.

Я уловил в его голосе упрек.

— Извините.

— Где ты был? — поинтересовался он. Я понял, что не смогу ему сказать. То есть я отвечу ему, где именно, но, если он спросит почему, мне придется пойти на попятный. Значит, лучше ничего ему не говорить.

Чико дружелюбно улыбнулся ему.

— Сид решил перемахнуть через кирпичную стену, но без успеха.

Он взглянул на часы.

— Поскольку вы уже здесь, адмирал, то я могу отправиться к моим маленьким оболтусам и показать им, как лучше перебрасывать своих бабушек через плечо. Кстати, Сид, пока я не ушел — тут на подушечке у телефона лежат все записи для тебя. Тебя ждут два новых расследования по поводу страховок и относительно работы в охране. С тобой желает встретиться Лукас Вейнрайт. Он звонил четыре раза. А Розмари Каспар так визжала в трубку, что у меня чуть не лопнули барабанные перепонки. Я там все записал. Ладно, пока, позже увидимся.

Я чуть было не попросил его остаться, но он быстро попрощался и ушел.

— Ты похудел, — заметил Чарльз.

Это меня не удивило. Я вновь посмотрел на тосты с сыром и подумал, что возвращение домой подразумевает также и еду.

— Не хотите попробовать? — предложил я.

Он посмотрел на остывшие квадратики.

— Нет, благодарю.

Мне тоже не хотелось. Я отодвинул тарелку. И словно отключился на несколько минут.

— Что с тобой случилось? — задал он вопрос.

— Ничего.

— На прошлой неделе ты появился в «Кавендише» свежий, как весенний ветер, — проговорил он. — Ты был полон жизни. У тебя даже глаза сверкали. А теперь, да ты только взгляни на себя.

— Ладно, не надо, — отозвался я. — Не стоит меня рассматривать. Как ваши дела с открытками, продвигаются?

— Сид…

— Адмирал. — Я поднялся, пытаясь увернуться от его пронизывающего взора. — Оставьте меня в покое.

Он задумчиво помолчал, а затем произнес:

— В последнее время ты занимался разной куплей-продажей. Неужели ты прогорел и остался без денег?

Его слова изумили меня, и я обомлел от неожиданности.

— Нет, — ответил я.

— Ты был таким же подавленным, когда у тебя оборвалась карьера и начались нелады с моей дочерью Что же ты потерял на этот раз, если не деньги? Что может быть хуже… или еще хуже?

Я знал ответ. Я выучил его в Париже, мучаясь от стыда. В моем сознании отчетливо обозначилось слово «мужество», и я испугался, вдруг оно дойдет до него по каким-то неведомым каналам, даже если я не скажу ни слова.

Но, похоже, этого не случилось. Он по-прежнему ждал моего отклика.

Я перевел дыхание и с подчеркнутым безразличием произнес:

— Шесть дней. Я потерял шесть дней. Нам надо продолжить поиски Никласа Эша.

Он неодобрительно и с горечью покачал головой, но принялся излагать мне, что он успел сделать.