Твёрдость по Бринеллю

Очередь в кассу наконец подошла. Получили билет. "Деньги вышлю, как только вернусь", — пообещал Илья. Валентина безразлично кивнула головой — не велика потеря, если и забудет.

В тот же день она проводила Илью на вокзал — ночь он решил провести у "друга", поближе к аэропорту. Простились по-человечески, тепло. Илья за все благодарил, Валентина смотрела печально — знала, что увидятся теперь вряд ли…

***

Через неделю из Нарьян-Мара пришел денежный перевод и… приглашение Ильи приехать, с приложением пропуска в закрытый для всех Нарьян-Мар. Сердце Валентины подпрыгнуло, заныло… И ей захотелось своими глазами увидеть тундру, те места, где Илья вырос, бегал мальчишкой, пощупать ненецкую жизнь руками. Ей представлялось, как они вдвоем сидят на берегу океана в далекой Тапседе и смотрят, как погружается в воду огромное неяркое солнце, — сидят на краю земли… Она решила съездить непременно — будь что будет, — когда потеплеет… Но вслед за письмом Ильи пришло письмо от… его жены. Письмо обстоятельное, вежливое, спокойное: "Оставьте моего мужа в покое, у нас растет сын — его точная копия, он не должен остаться без отца", — писала женщина, давно "бросившая" своего мужа и "прятавшая" от него ребенка.

"Да что же у меня в этой тундровой истории все с ног на голову-то встает? — разозлилась Валентина. — Я, оказывается, причина всех зол?" Она не столь была сражена тем, откуда женщина узнала ее адрес, сколь тем, о чем она просила. Значит, получается, что она, Валентина, оказалась еще и "разлучницей коварной"? Ну, это было уже слишком! Забыв о всех теплых чувствах к своему неудавшемуся ухажеру, она отписала встревоженной женщине ответ, а в нем изложила все, что она думала о ее муженьке как о мужчине — все то, что не решилась сказать ему самому, — и тем, надеялась, ее навечно успокоила. Излив душу, она опустила письмо в ящик, не вполне сознавая, — а стоит ли из-за всего этого ломать копья? Во всяком случае, на Илье ею был поставлен огромный крест, а заодно и на всех мужиках.

А еще через неделю пришло короткое письмо от самого Ильи. Валентина долго не могла понять его смысл. Он писал: "Я заболел, когда вернулся… Тебе самой надо срочно лечиться…" О письме жены он не упоминал — видно, не знал о нем. Валентина, трижды перечитав, ничего не смогла понять из его письма. Чем он заболел? При чем тут она сама? От чего надо лечиться? Она ничего не поняла, но как будто чем-то темным и липким запачкалась от этого письма. И, нарушая запрет жены, послала Илье скорое письмо-вопрос: "Объясни, я ничего не понимаю", на что вскоре и получила ответ: "Не надо прикидываться, мы взрослые люди, говорю — тебе надо срочно обратиться к врачу…"

Валентину разозлил этот ответ, ничего не прояснивший, но из которого стало понятно одно: "жених" не иначе как заболел какой-то венерической болезнью — при одном упоминании о ней Валентине хотелось пойти помыться. За свое здоровье она, тем не менее, была спокойна — не болела и не болеет. Но не мог же Илья подцепить болезнь за такое короткое время в Нарьян-Маре, уже вернувшись, не мог и здесь — от кого? Значит, он к ней уже больным приезжал, жил здесь, любил ее, и теперь… У Вали волосы встали дыбом. Она вдруг вспомнила, что Нарьян-Мар — это же портовый город!.. О ужас! Значит, она теперь больна? Но чем? А дети? Может, она и их уже?.. Непоправимо!

Валентине захотелось умереть сразу — до того, как она окончательно узнает, что заболела какой-то ужасной болезнью. Как же это можно пережить? Лечиться… Нет-нет, это смерти подобно, она не переживет! Позже, поразмыслив, немного успокоилась, набралась решимости, приготовилась ждать — когда проявятся хоть какие-то признаки неизвестной болезни.

Ожидание было адом… Страх перед позором мешался с горечью, горечь — с отчаяньем, отчаянье переходило в иронию: "А Илюша-то меня за потаскушку принял, раз считает, что это я его наградила, и так настойчиво советует "идти лечиться"… Да что же это. Боже, угораздило же меня вляпаться: первый раз — и так больно!"

Со временем — прошел уже месяц, но никаких "признаков" так и не появилось — Валентина, отчаявшись, нашла способ, не вызывая подозрений, сдать нужные анализы и убедиться, что она здорова и чиста… Страхи ее наконец стали отступать. Полюбила, называется, два дня!.. Илью, его жену… сына… ей хотелось поскорей забыть как ужасный, кошмарный сон.

Но сон забывался с трудом, тем более что от Ильи вдруг пришла телеграмма: "Встречай меня, я привезу тебе лекарство". Удивившись его, такой навязчивой, заботливости, Валентина уверенно ответила письмом: "Не надо приезжать. Будь здоров". Но письмо не успело: на другой день к вечеру Илья звонил в ее дверь. Зашел в квартиру стремительно, как будто с соседней улицы в гости заглянул, в руке — пакет с лекарствами, как будто так их всю дорогу и нес, как эстафету. Предложил настойчиво:

— Давай я тебе сразу сделаю укол, сейчас.