Твёрдость по Бринеллю

— Ну ладно, езжай уж, только возвращайся, а то ведь мать у Саши колдунья: приворожит — тут и останешься!

— Как это колдунья? — насторожилась Даша.

— Ну, колдунья не колдунья, а знахарка точно. Говорят, хотели ее выселять с Островов когда-то, да она какого-то чина островного чуть ли не от смерти спасла (ходят слухи, что сама эту немочь и наслала). Ну помогла, за то и оставили ее здесь, убралась она на самый дальний остров, с тех пор только тут и живет.

— Интересно бы с ней посудачить было… — задумчиво проговорила Дарья.

— И тиснуть потом повестушку, скажем… "Колдунья", — почему-то ехидно засмеялся Юрка-очкарик.

— Во-во, — добродушно загоготали остальные, — ладно, езжай, морошки привезешь!

Ей выделили небольшое хозяйственное ведерко. И Саша уже смирно ждал под окном на своем черном колесном "коне"…

Прочь сомнения! Подумаешь, ночь!

Дарья садится сзади — эх, вспомним молодость! — и мотоцикл урча вползает в ночной лес. Они едут по разбитой колесами этого же мотоцикла тропинке — постоянно ноги враскорячку для страховки, постоянно глинистые лужи на пути — скользко, грязно. Дарья не сразу вцепилась в сидящего впереди водителя, а когда вцепилась, стало еще хуже — он потерял уверенность. Несколько раз они ложились на бок, но Дарья успевала удачно соскочить…

— Впереди — очень разбитый участок, придется тебе сойти, — через какое-то время сказал ей Саша, и Дарья покорно слезла с мотоцикла, а он неумолимо исчез впереди за деревьями, оставив ее одну. Только клочок белесого неба над головой, и сумрак ночного леса охватывает ее, она одна, ей становится жутко: тишина, мотоцикл заглох где-то далеко впереди, ждет ее, и она неуверенно трогается вперед, боясь оглянуться назад…

— Ну и дорога, — облегченно вздыхает она, завидев наконец Сашу.

— Другой туда нет.

Она садится сзади, и они снова едут меж кустов и елок по одной разбитой колее, и Дарья думает: куда так долго можно ехать на этом острове? Наконец они выехали на берег моря — он совсем пологий, здесь нет ветра, и вода и небо одного белесого цвета. Саша прислонил свой мотоцикл к березке — он без подножки, — и они идут в лес, идут долго, почти час, по серому мшанику, и чем дальше от берега уходят в лес, тем темнее становится вокруг.

— Где ж твоя морошка? — спрашивает нетерпеливо Дарья.

— Там, — машет рукой Саша, — у меня заметочка сделана.

Они идут дальше, и Даше страсть как хочется, чтобы Саша взял ее за руку, как маленькую девочку, а он наоборот: то исчезает куда-то к озерку напиться, то убегает вперед, чтобы отыскать отметину. Жуть берет Дарью: впервые она ночью на болоте. Она все чаще оглядывается: за елочками ей мерещатся тени, вот ветка дернулась, вот еще…

Вдруг кто-то положил мягкую, немужскую руку ей на талию. Саша? Она обернулась и впервые увидела, что Саша не хмурится. Тут Дарья поняла, почему он такой хмурый всегда: если он не напустит на себя серьезный вид, то будет похож на веселого, задиристого рыжего щенка! Она перевела дух и захотела просто прижаться к тщедушному Сашиному телу, ища у него защиты, но вспомнила, что ей нужно держать себя в строгости, а… не сопли-нюни здесь разводить. И она шагнула вперед от теплой Сашиной руки.

— Вот он, ориентир! — Саша показал рукой вперед.

Посреди болота, действительно, что-то белело.

— Там и морошка. Пошли!

Дарья направилась туда. Но странный какой-то был у Саши ориентир: на кочке белел, щерясь всеми зазубринами, череп неведомого Дарье животного.

— Тюлень, — пнул ногой Саша.

А вокруг, и в самом деле, разливалось море созревшей морошки. Тут уж Дарья испрашивать позволения не стала: подвязав ведерко к поясу, она пошла работать двумя руками в режиме уборочного комбайна, чтобы отвлечься от светлой, но мрачной ночи — все вокруг было словно за закопченным стеклом, и она то и дело оглядывалась: а нет ли кого за спиной; и все время ей казалось, что кто-то есть, стоит… Саша бегал кругами поодаль, а Дарья брала ягоды подряд, поторапливая первые солнечные лучи, которые уже через час должны были брызнуть из-за туч и разогнать наконец ее ночные страхи. Ощущение нездешности и потусторонности ночного болота усилила невесть откуда взявшаяся морская чайка, которая сделала над ней несколько широких кругов и так низко спикировала над Дарьей, что чуть было не задела ее крыльями, блеснув… голубыми глазами. Или Дарье померещилось?

Спину с непривычки ломило, Даша стала уже уставать. Но вот ведерко наполнилось, да и небо просветлело — можно возвращаться.

— Саша, пойдем назад! — Дарье надоело ползать внаклонку.