Твердые реки, мраморный ветер

– Ты имеешь в виду, что мы на самом деле проигрываем на своих курсах, но закрываем на это глаза, делая вид, что все хорошо?

– Я имею в виду то, что говорю. Сукир, глазастая девочка из Куала-Лумпура, курсы географии, три месяца назад, помнишь ее?

– Помню! Очень клевая девочка… а что?

– Ничего. Ты научил ее думать, попутно рассказывая географии и других странах, и она додумалась до того, что если в других странах девушки могут ходить без паранджи, то и она может.

– И…? – Андрей непроизвольно сжался, предчувствуя что-то нехорошее.

– Я не буду вдаваться в детали, чтобы не травмировать твою детскую психику. Просто можешь больше не рассчитывать, что она когда-нибудь напишет тебе или проявится каким-либо другим образом. Проще будет считать, что она умерла в результате несчастного случая. Саида – маленькая девочка из Тернате, ты учил ее математике полгода назад. Помнишь?

– Саида из Тернате, помню…

– Ее избили до полусмерти, и она стала инвалидом. С точки зрения ее родственников, это было единственное, что им оставалось, так как она категорически не хотела становиться хорошим человеком, хорошей женой.

– Женой??

– Твои вопросы выдают в тебе большего кретина, чем ты кажешься на первый взгляд… Женой, женой. Там выдают замуж согласно местным обычаям, и ты мог бы поинтересоваться – каковы они. Ее муж – весьма достойный человек, работает в аппарате губернатора, чудный мужчина пятидесяти лет…

– Что???

– Чудный, да… но вот только всякие эти новомодные штучки ему ни к чему, и жена, которая вместо того, чтобы готовить ему обед, изучает геометрию Лобачевского, вызывает в нем законное возмущение. Будучи человеком по своей природе мягким, он всего лишь избивал ее, но она оказалась упрямой. Тогда он вернул ее родителям, пригрозив, что потребует обратно и дом, который он им подарил. Родители славно поработали, чтобы не ударить в грязь лицом. Ну перестарались немного, так разве можно их в том винить, если дочь столь непослушна?

Андрей слушал, и что-то нехорошее поднималось в нем.

– Мне продолжать? – Поинтересовалась девушка? – Ты очень любишь Непал, как я знаю, да и я тоже, кстати, его люблю. Как-то я провела там незабываемое время… Непальцы – чудный, мирный народ, особенно по сравнению с русскими, пакистанцами, сомалийцами, израильтянами и разными другими чудными народами. Ты проводил курсы в Кхумджунге, помнишь, конечно?

– Конечно.

– Помнишь Раджа – восьмилетнего мальчика, который сидел за астрономией с утра до ночи?

– Да.

– Тебе известно – где он сейчас и что с ним?

– Нет…

– Конечно, зачем тебе это знать? Тебе приятнее закрыть глаза, рот и уши, и мечтать, представляя себе розовые восходы и оранжевые закаты в мире прекрасного будущего, который, несомненно, наступит.

Андрей что-то такое пожевал ртом, но промолчал.

– Раджа окучивали, как водится, всей семьей – дедушки, бабушки, соседи… ведь он – наследник, он – мужчина, он должен не спектральный анализ изучать, а помогать отцу, чтобы со временем кормить семью. Радж оказался тоже норовистым мальчиком, и никак не хотел воспринимать мудрость старших, поэтому аргумент в виде жестокой порки оказался наиболее приемлемым – всё-таки старые добрые методы куда эффективнее этих новомодных… Теперь Радж помогает папе – он стоит с утра до вечера в лавке, и выполняет разные полезные дела, и если он хоть на минуту задумается или, не дай бог, возьмет в руки книжку или блокнот, ему гарантирована очередная доза родительской любви. И если в твоем воображении предстал несчастный мальчик, который, как древний христианин, стойко выносит удары судьбы, мечтая о светлом будущем, то выкинь эту чушь на помойку. Радж сломался. Он и не пытается больше читать или писать. Он теперь с важным видом ходит по своей лавке, орет, как и его отец, на подчиненных и даже бьет их, и я своими глазами видела, как он с силой ударил ногой собаку, которая подошла к нему. Ударил и довольно засмеялся, увидев, как ей больно. Он хороший гражданин – он подает йогам и молится и уважает старших. Так что того Раджа, которого ты знал, с которым сидел за книгами и которому рассказывал о квазарах, ледяных вулканах на Энцеладе и попутно об озаренных восприятиях – его больше нет. Он умер так же надежно, как если бы попал под грузовик.

Андрей хорошо помнил Раджа – пухлый непальский пацан, который сначала выглядел несколько застенчивым, а потом стал раскрепощаться – задавать вопросы, участвовать в общих тусовках, когда они изображали солнечную систему. Он оставался после занятий и непрерывно задавал вопрос за вопросом, и у него был достаточно цепкий ум, легко схватывающий физические закономерности. Он неохотно шел домой, когда Андрей всё-таки заканчивал занятия, и вприпрыжку приходил на следующее. И значит, теперь всего этого больше нет – есть озлобившийся человек, который и сам станет верным продолжателем традиций умерщвления друг друга, и детей своих в будущем воспитает в правильной манере…

– Ты потратила много времени, чтобы проследить за ними, значит ты уже давно присматриваешь за мной?