Твердыня грёз

Заядлый соперник поймал его, как беспечную лягушку. Мальчишка с факелом сел на витой корень, всматриваясь в изумлённое лицо кудесника. Если подпрыгнуть, можно схватить за плащ. Но опора вязкая, а ноги слабы.

– Надо же… Горан? – с сомнением произнёс Скурат, опуская пламя ниже, в полумрак ямы. Искры посыпались вниз, рождая возгласы. – Я до последнего не верил, что ты причастен. – Треугольное лицо гончего искривилось мрачной улыбкой. Рука прижала ворот плаща к шее. Скурат закашлялся. – До чего суров рок! Воспитанник града объединяет его заклятых врагов.

Горан поднялся. Озноб лишал характер твердости:

– Я желаю говорить с предводителем вашей группы!

Скурат вальяжно повел рукой.

– Я за него. Караульный ловчей ямы.

– Мы в Федарии?

– Нет. Где-то в дебрях Узоречья. Здесь повсюду ловушки змеядов. В одной сейчас обитаете вы.

Горан повысил голос, заглушая возмущения крадушей:

– Они бросили тебя одного?

Скурат хмыкнул:

– Если бы. И как ты догадался?

Кудесник повёл руками неуверенно.

Гончий признался:

– Ловчую яму я сам нашёл. Ваших перемещений ожидали. Я умею слушать. Смекалистый.

– Скурат, позволь объяснить…

Мальчишка пошёл по корню с ловкостью канатоходца. Прыжок – подошвы впечатались в камень у сгорбленного дерева.

– Не желаю слушать изменника. Готовь речь для Вацлава. Вон, уже летит его дозорный сокол.

Горан заметался от безысходности.

– Мы не представляем угрозы! – звал. – Скурат! Нас объединила не ненависть к граду!

– Да? – с ироний бродил у ямы караульный, поглядывая в темнеющее небо. – Увлечение живописью? Ну да. Сто и один приём безумия?

– Крадуши шли в твердыню грёз! – выкрикнул Горан. – Мы бежали от недругов за мечтами! Всего лишь.

Скурат задумчиво замер. С минуту он обдумывал слова, осматривая озлобленных пленников.

– Ты шутишь? – спросил сердито. – В цитадель грёз? Словно моряки – по звёздам?

Кудесник безоружно протянул руки, цепляясь за слабые проблески сомнений в голосе Скурата:

– У нас есть атлас. Умения. Слова альтурга. Зачем мне обманывать?

– Ты в клетке.

– А ты знаешь меня пять лет. Ты видел, как никто другой: я бился за право посетить Алефу. Мы – соперники, и потому у нас много общего.

Скурат испытывал его недоверчивым взглядом. Факел упал на камни. Вечерняя мгла уничтожила видимость.

– Помалкивайте! – распорядился гончий, запахиваясь плащом.

Раздался шелест крыльев. Доносились обрывки фраз, среди которых Скурат безразлично буркнул: «Ложный зов». Птица очертила круг над ямой, отдаляясь. Минуты ожидания. В клетку спустилась верёвка.

– Взбирайтесь! – скомандовал Скурат, отламывая от дерева смолевую ветвь и зажигая её шипом булавы. – Нам предстоит занятный разговор.

Они сидели у костра, сгрызая с веток жареные плоды растущего рядом дерева.

– Как фундук. Один в один. – Скурат вдруг напрягся, встревоженный догадкой. – Они точно не ядовиты? – нахмурился, с подозрением поглядывая на Эфу.

Девочка демонстративно откусила кусок маслянистого ореха.

– Можешь не есть, – проворчал Клюв, утирая губы.

Но Скурат принюхался и, уступив голоду, вонзил зубы в сладковатую мякоть.

Ночь вернулась в чернолесье огромными звездами. Вдалеке вспыхивали и гасли бдительные глаза многоликих. Скурат сидел, привалившись спиной к валуну в коконе плаща. Лоб его блестел потом, из груди вырывались хрипы. Но гончий держался храбрецом:

– Выходит, кудесник говорил с хранителем сказаний?

– Не он один, – обожгла Никс взглядом.

Крадуши переглянулись, впрочем, без беспокойства. Гибель Тами притупила в них чёткость мыслей.

– Ступить под своды твердыни… – протянул Скурат с несвойственной гончему меланхолией. – С этой мечтой я просыпался и засыпал.

– Воители не выбрали воспитанника?

Скурат помрачнел.

– Ваш бастион обвинили в самоуправстве. Вацлав выискивал изменников даже в ботинке. – Унылая усмешка. – Всех воспитанников, кроме нескольких одарённых кудесников, разослали по Царне. Где я только бывал! – Он взъерошил пятернёй отросшие до ушей волосы.

– Почему ты не выдал нас? – спросила Никс.

Ответ прерывал кашель:

– Секрет. Кх-кхе. Шучу. Гкхе. – Приложил кулак к губам, прочищая горло. – Я пойду с вами.

– В твердыню грёз?

– Ты болен, – прошептала Исмин.

Он грозно зыркнул на неё. Пепельно-синие глаза лихорадочно блестели на смуглой коже.

– Верно, но жив. В отличие от всей моей группы. Наш командир не счел должным предупредить, что змеяды умом тронуты, – он постучал по виску пальцем, – и в гневе уничтожают каждого встречного. Они изрешетили нашу группу смерчем ядовитых колючек. Виной тому – плохая весть: вы сбежали из Реморы. – Скурат прижал руку к шее, сглатывая боль воспаления. Горло пылало. – Заноза выше ключицы. Лечить меня не стали – бросили в этих зарослях.

– Почему ты считаешь, что мы не поступим так же? – сгримасничал Клюв.

Скурат пожал плечами:

– Не знаю. Но мы слишком многих потеряли. А в остальном – выбор за вами.

Напоминание о гибели Тами повисло кладбищенской тишью. Палки с недоеденными орехами выбросили в огонь.

– Зачем тебе в твердыню? – спросил гончего Горан.

Скурат подавил кулаком приступ кашля.

– Не в твердыню – в Замок Воителей.

– К стражам тайн?