Твердыня тысячи копий

Он метнулся в заросли, перемахнул через поваленное дерево и, нещадно обдираясь о колючий кустарник, вывалился наконец на небольшую поляну. Там под могучим дубом сидел человек в панцире гвардейского центуриона. Его грудь была залита кровью, что до сих пор сочилась из неширокой, но весьма глубокой раны под нижней челюстью. Марк шагнул ближе, держа меч наготове – а вдруг раненый офицер был частью какой-то уловки? – однако на прогалине царила полнейшая неподвижность, если не считать тягучего капанья крови. Преторианец помотал головой, силясь избавиться от пелены перед глазами, и болезненно рассмеялся, заставив струйку крови бежать быстрее. Голос его был еле слышен, и Марку пришлось нагнуться, хотя слова все равно были почти неразборчивы.

– Так это ты и есть? Чего только не привидится, когда в руке нет меча…

Молодой сотник вставил острие гладиуса в рану под челюстью гвардейского офицера, глядя, как кровь неторопливо заливает металлическое зеркало лезвия.

– Где моя женщина?

Хищник из-под полуопущенных век с минуту разглядывал Марка, сражаясь с обмороком от боли и кровопотери.

– Понятия не имею. Сучка пырнула меня и сделала ноги. Я отправил… за ней… – Вновь раздался каркающий смех; лицо преторианца медленно каменело. – Маленькая девочка… одна в лесу… а по пятам два здоровенных волка. Сомневаюсь… что ей сейчас весело…

Марк на секунду заглянул Хищнику в глаза, затем медленно просунул гладиус вдоль уже готовой раны, пока не уперся в крышку черепа. Затем, рванув лезвие вниз, высвободил меч и, не бросив на труп и взгляда, бесшумно исчез в чаще.

Фелиция не разбирая дороги мчалась среди деревьев, слыша за спиной шум погони. С треском ломая ветки, сквозь подлесок продирались два преторианца. Они безжалостно наверстывали разрыв, который появился у девушки, когда она вне всяких ожиданий кинулась прочь с поляны. На краю одной из прогалин ей встретился высоченный дуб, и Фелиция укрылась за ним, едва успев подобрать полу стулы, когда мужчины проскочили мимо с обеих сторон. Наконец треск сучьев и крики затихли, и Фелиция еще с добрую пару минут озиралась по сторонам, разрываясь между желанием оставаться незамеченной и необходимостью как можно больше оторваться от преследователей. Сейчас их голоса были не очень громко, но все же слышны, и ей пришло в голову, что солдаты, должно быть, остановились и обсуждают, куда она могла деться. Потихоньку звук их речи крепчал, и девушка с ужасом поняла: они не только возвращаются, но и, похоже, догадались, где ее искать. Наконец в лесной тишине раздался до боли знакомый голос, и перед глазами Фелиции без труда всплыла физиономия легионера, который так досаждал ей последние пару дней. Максим.

– Слышь, девка! Ты от нас все равно никуда не денешься! Найдем и отыграемся за подлянку, что ты нашему сотнику устроила!

Второй голос подхватил:

– Эт-точно! Дай только добраться, уж мы из тебя…

Максим перебил напарника:

– Таких, как я, ни одна баба забыть не может. У меня к ним особый подход…

Он обогнул прогалину, и Фелиция чуть ли не кожей ощутила, как его глаза простреливают заросли в поисках ее укрытия.

– А хочешь, смешную вещь расскажу? Той ночью, когда меня сцапали у пивной лавки в Шумной Лощине – это когда я одного придурка зарезал, – так вот, той же ночью арестовали еще одного типа из моего контуберния. Он-де отодрал и удавил местную старуху. Все назвали его «мразью», «зверем» и прочее. А взяли его потому, что возле трупа нашли его же амулет. Вот народ и решил, что шнурок порвался, пока он ее пялил. Парня чуть было на месте не порешили, а потом сунули в гарнизонную каталажку, где с ним под настроение возились дежурные центурионы. Я как раз сидел напротив. Отлично помню, как он все время ныл: мол, я невиновен, меня подставили… Впустую! Из всех я один ему верил. Как думаешь, почему? Догадываешься?

Максим на секунду умолк, выдерживая театральную паузу. Фелицию так и подмывало выкрикнуть лежащий на поверхности ответ.

– Вот именно! Он и впрямь был ни при чем, потому как все проделал я! Эх, вот это была ночка! Сначала мне под руку попался наш тессерарий; я его приголубил так, что любо-дорого смотреть. Потом прокрался за той старушенцией в ее хибару, там отпежил ее по самое не балуй, быстренько смотался к нашей палатке и выудил чужой амулет из мешка. Ну, дальше понятно… Ловкая вышла проделка, скажи? Так что я почти не переживал, когда меня взяли из-за того козла из Четвертой центурии. Да он сам виноват, нечего было ножиком хвастаться… Короче, я сейчас тебя найду, и ты узнаешь, как именно я забавлялся с той старухой…