Тверской баскак. Том Четвертый (СИ)

Тут он был прав, но на ум мне сразу пришла круглая морда моего недавнего гостя, и созрело здравое решение.

«Главному таможеннику столицы я вчера запустил деньжат не слабо, пусть-ка он отработает полученный бакшиш».

Мои воспоминания внезапно вновь нарушает вздорная кобыла. Ничуть не церемонясь, она взбрыкивает задними ногами, да так, что я чуть не вылетаю из седла. Едущие рядом монгольские воины издевательски заржали, а Турслан повернул ко мне свое морщинистое лицо.

Его рот растянулся в подобии улыбки.

— Вижу, за прошедшие пятнадцать лет ты так и не научился держаться в седле.

Мне до боли захотелось сказать ему пару «добрых» слов в ответ, но я сдерживаю себя. Я не забыл, что этот старый монгол любит своеобразно пошутить, но терпеть не может иронии в свой адрес

«Черт с вами, веселитесь! — Мрачно окрысился я про себя. — Мы, русские, терпеть умеем, но не сомневайтесь, будет и на нашей улице праздник!»

Мое упертое спокойствие понятно. Кобыла, смех, шутки — это все мелочь, главное в том, что первый раунд остался за мной! Тут сомнений нет, потому как сейчас мы едем в степную ставку Батыя. Я даже слышал, что по рынкам Сарая прошел слух, будто хан специально сменил маршрут своего кочевья, дабы завернуть поближе к столице. Может так, а может и нет, только вот день назад меня вызвал к себе Турслан Хаши и объявил, что всемонгольский ака' и Великий ван улуса Джучи — Батый — призывает меня к себе. Приказал собираться и с утра быть готовым к дороге, жестко и строго, словно бы не было никогда между нами особых отношений и не я вытащил его раненого из горящей Рязани.

Я, как и положено, земным поклоном поблагодарил Батыя за милость, сказал, что готов ехать в любой момент, и уже в дверях стоял, когда Турслан между делом вдруг намекнул, что меня ждет не только Батый, но и Сартак, и даже Берке'. Это предупреждение дорогого стоило, и я его оценил так. Турслан связь со мною не рвет, и в своей игре я могу на него рассчитывать, в разумных пределах, конечно.

Этот вызов к хану я посчитал хорошим знаком. Раз не только Батый, но и Сартак, и Берке хотят говорить со мной, значит я был прав, и наша трехнедельная бурная деятельность на рынках Сарая принесла-таки свои плоды.

А началась она с похода к «лучшему другу» и по совместительству даругачи столицы, Байрак Суну. Я просил место под торговлю, коего в это время года в городе хоть отбавляй, но «дружище» Байрак не преминул стрясти с меня за дружескую услугу еще пяток дирхамов. Зато я получил в свое распоряжение почти весь северный угол центрального рынка, пространство более чем достаточное, чтобы развернуться по-настоящему. Начал я, не затягивая, делая основную ставку на то, чего в эти мрачные века не хватает больше всего — на зрелище. Тут мне в помощь пошел опыт многочисленных тверских ярмарок, так что даже отсутствие, как сказали бы в наше время, опытного персонала не помешало. Я заменил их стрелками, отобрав самых смышленых и поставив над ними матерых приказчиков Нездинича.

Все-таки я человек двадцать первого века и с основными принципами рекламы знаком не понаслышке. Главное заманить людей в магазин, а уж войдя туда, они точно хоть что-нибудь да купят. Заманить, удивить, и всучить! Вот три нехитрых принципа, что я взял на вооружение. К примеру, рядом с ларями, торгующими зерном, был поставлен шатер, где любой желающий мог получит котлету с хреном, миску с пельменями или пирог с мясом. Готовили все здесь же, на глазах у десятков зрителей, и стоило любое блюдо всего лишь один пул, то есть самую мелкую здешнюю медную монету. Любой убыток на торговле едой сторицей окупала цена на зерно, масло и инструмент, которые продавали здесь же по соседству. Мясорубки, ручные мельницы, точила для ножей с ножным и ручным приводом — все это вызывало искреннее восхищение у местных и уходило на ура.

Тот же принцип использовался практически у всех ларей с товаром. Плотники на глазах у публики строгали доску рубанком, пилили ручной пилой и сколачивали низенькие столики — дастарханы. Тут же рисовали на них нехитрый узор и покрывали лаком. Готовое изделие продавали всем желающим, а заодно и весь этот удивительный инструмент, которым он делался.

Еще у каждого торгового шатра висели спиртовые лампы, притягивая любопытных посетителей, удивляющихся тем, тем что пламя совсем не коптит. Я уже не говорю про зажигалки, кои вызывали искренний восторг. Все это можно было купить, ну а те, кто не мог позволить себе эти чудеса, могли просто поглазеть и подивиться.