Тверской баскак. Том Пятый

Наученный горьким опытом в этот раз Иштван не стал преследовать бегущих, а бросил часть своей конницы против ордынцев, что заваливали стрелами чешскую пехоту. Косой удар с фланга в центр стал полной неожиданностью для воинов Абукана. Не выдержав натиска, они начали отходить обратно к реке.

Видя такой оборот, герцог Альберт тоже повел своих рыцарей в атаку и, прорвав жидкую монгольскую линию, обратил ее в бегство.

Ордынцы начали откатываться по всему фронту, и что должно последовать за этим, мне хорошо известно. Отрыв преследующей конницы от своей пехоты, и ее дальнейшее окружение превосходящими монгольскими силами.

Провернуть привычный трюк на этот раз степнякам не удалось, потому как свое роковое слово вновь сказала река. Естественная преграда застопорила отступающий ордынский поток и не позволила ему оторваться от преследователей. Прижатые к Эльбе монголы тут же попали в неприятное положение, подставившись под удар тяжелой конницы.

С интересом поворачиваю голову в сторону ставки Бурундая и не могу отказать себе в иронии.

«И что нам на это ответит 'товарищ Жюков⁈» — С улыбкой вспоминаю момент из старого советского фильма.

С каждой секундой становится все очевидней и очевидней, что заманить вражескую конницу в капкан не удастся, и трата времени лишь увеличивает потери. Бурундай тоже это видит и потому не затягивает с решением. Его приказ бросает в бой вторую волну туменов Абукана и Тутара.

Удар мощного ордынского навала отбросил было рыцарскую конницу от берега, но тем на помощь уже успела подойти пехота, а во фланг атакующим ордынцам ударили остатки венгерской кавалерии. Несмотря на численное превосходство, пробить эту стену степная лавина не смогла, и растянувшаяся вдоль берега схватка закипела с новой силой.

Мне уже очевидно, что битва окончательно вышла за рамки начального сценария, в котором планировалось, что вражеская конница в азарте преследования перейдет реку и попадет под двойной удар тургаудов и дружины Андрея Ярославича. Теперь рассчитывать на это не приходилось, и у Бурундая оставался только один вариант продолжения. Бросать и бросать в топку кровавой сечи все новые и новые резервы, сковывая противника лобовым сражением и ожидая подхода засадных туменов Тукана и Джаред-Асына.

Словно подтверждая мои мысли, пошла в атаку последняя третья волна ордынской конницы. Растягивая фронт, она ударила по флангам союзников, пытаясь обойти их, в то время как в центр Бурундай бросил Владимирский полк и дружину князя Андрея.

Владимирская пехота схватилась с чешской в центре сражения, а степная кавалерия насела на фланги, пытаясь в открытом бою сломить сопротивление венгров и немецких кнехтов. На правом фланге ордынцы потеснили было саксонцев, но в помощь тем ударила резервная конница Богемского короля, и битва вновь разгорелась, не принося ни одной из сторон ощутимого перевеса.

Не отрываясь, слежу за яростной резней на противоположном берегу. Там у Бурундая почти полуторакратный перевес в живой силе, но благодаря плотности строя и превосходству в вооружении союзники не уступают ни на шаг и даже теснят ордынцев к реке.

У Бурундая все еще есть мощнейший резерв в виде пяти тысяч тургаудов и всего моего корпуса, но он не торопится его использовать, и я даже могу сказать почему.

«Бросать элитную конницу в кровавую мясорубку вот так вот в лоб — дело неблагодарное. Пересечение реки, атака в гору, все это неизбежно снизит ударный потенциал тяжелой кавалерии. Подобный маневр желаемого результата может и не дать, а вот к большим потерям приведет точно. Потерь же на сегодня и так будет предостаточно. Отправить в бой мои полки?!. Та ведь они по его же приказу должны штурмовать замок и перекрывать брод. Менять свои решения без веских на то оснований не в правилах Бурундая. — Подумав, делаю окончательный вывод. — Нет, такой многоопытный полководец, как Бурундай, дергаться не станет, даже несмотря на внеплановую ситуацию. Он предпочтет до последнего делать вид, что все идет по плану, и ждать подхода своих засадных туменов».

Вспомнив о своей задаче, отрываю взгляд от противоположного берега и перевожу его на замок. Обстрел крепости начался еще затемно, и теперь, когда дело идет к полудню, оттуда уже валит густой черный дым, а северная башня наполовину развалена.

С артиллерийской позиции жахнул очередной выстрел, за ним еще один, и оба ядра под фонтан каменных брызг вонзились в полуразрушенную башню. Замок заволокло пеленой порохового дыма, а Петр Рябой, видать заскучавший без дела, подал голос.

— Гля, защитнички-то вовсе попрятались! Может дозволишь, господин консул, я их взбодрю манёха⁈

Не отвечая, молча разглядываю крепость и мысленно соглашаюсь с полковником.

«Да, действительно, воинов на стенах почти не видать, и замок в трех местах уже полыхает в полный рост. Можно бы и попробовать, но…».