Тверской баскак. Том Пятый

Больше всего меня печалит то, что нынешнее видение будущего не вяжется с моей генеральной стратегией, не предполагающей затяжной войны и истощения в ней собственных ресурсов. Свой интерес я видел в другом. В моем плане Орда должна была увязнуть в Европе, растрачивая там свою пассионарность, а я бы под шумок оттяпал за это время Эстляндию и подчинил своему влиянию германские города на южной Балтике и в Северном море. В первую очередь Гамбург и Любек, как предводителей набирающей силу Ганзы.

«Вот это была цель! — Закусив губу, недовольно рычу про себя. — Годами шарахаться по Европе, сжигая по пути города и замки, в мои планы не входило, и мне это совсем не нужно! С кем я тогда торговать буду⁈»

Лихорадочные мысли вновь закрутились в голове, ища быстрое решение. Быстрое, потому что я понимаю, упущенное время не вернешь и если уж кардинально менять стратегию, то чем раньше, тем лучше.

«Что тут можно изменить⁈ — Запалив лампу, пытаюсь успокоиться и сосредоточиться. — Оставлять за спиной непокоренные замки и города Германии Бурундай не захочет. Он потребует от меня выполнения взятых обязательств, то бишь, разрушать укрепления сопротивляющихся крепостей. Это может затянуться на годы! Надеяться, что Германия сдастся быстро — глупо! Пока есть хоть малейший шанс усидеть за стенами, немцы на поклон к монголам не пойдут. Будут отбиваться до последнего, даже зная, что в открытом бою им врага не одолеть. Будут бороться отчаянно, до последней капли крови, если только…»

Тут я вдруг понимаю, что приблизился к решению проблемы. Пару секунд пытаюсь нащупать ускользающую мысль и радостно вскрикиваю.

— Если только у них не будет другого выхода!

Теперь мне понятно направление, в котором следует думать.

«Надо проделать все тоже самое, что Батый провернул когда-то на Руси. Поддержать того, кто спит и видит себя на престоле всей Европы. Тогда ни германские города, ни бароны не смогут выступить единым фронтом пассивного сопротивления. Часть из них обязательно встанет на сторону своего претендента, а стало быть, и на нашу! И вот тогда изменится сам характер войны! — Чувство, что возникшая проблема вот-вот решится, заставляет меня довольно ощерится. — Как там говорили большевики — превратим войну империалистическую в войну гражданскую!»

В таком полном противоречий мире, как феодальная средневековая Европа, найти яблоко раздора не сложно, а уж в раздираемой междоусобицей Германии тем более. Не прошло и пяти секунд, как в моей голове проявилась будущая стратегия. Недавний экскурс в истории четко вывел меня на одно имя.

«Мальчишка Конрадин, последний Гогенштауффен, которого оставили без трона, обобрали до нитки и лишили всех прав. На что он готов ради того, чтобы вернуть себе корону и отомстить своим обидчикам⁈ Паренек явно не трус и не лишен амбиций, ведь в реальной истории он через десять лет отправится отвоевывать свое наследство. Неудачно правда, но это уже неважно».

В этот момент у меня уже начали прорисовываться детали будущих действий.

«Ситуация кардинально изменится, если всеми правдами и неправдами уговорить пятилетнего пацана и его опекуна, герцога Баварского, принять сюзеренитет Великого хана. Звучит бредово, но как показала ситуация на Руси, все кажущиеся такими незыблемыми принципы — всего лишь иллюзия. Все будет зависеть от того, насколько сильно у них желание поквитаться и как им эту идею преподнести. Если план сработает, то обиженных сторонников Гогенштауффенов в Германии хоть пруд-пруди, и все они с радостью встанут под знамена своего императора, лишь бы вернуться в игру и отомстить своим обидчикам!»

Часть 1 Глава 2

Середина августа 1257 года

Держа в поводу лошадь, иду по не струганым доскам наплавного моста. Кобыла опасливо вострит уши, но идет, не упираясь. Конструкция хоть и не жесткая, но довольно устойчивая.

Перейдя реку, вскакиваю в седло и выезжаю на крутой берег. Отсюда мне видна вся переправа, где вслед за конницей и пехотой по мосту катятся тачанки с баллистами и артиллерия. Переправа почти закончена, и повернувшись к Калиде, я уже хочу похвалить инженерную роту, как неожиданно где-то на самой середине моста возникает замятня и оттуда доносится отчаянный вопль.

— Держи! Держи, мать ее!

Бросаю туда взгляд и вижу, как колесо тяжелой пушки, проломив доски и раздвинув бревна, ушло на половину под воду. Что там случилось мне не видно, но ясно, что если прорванная дыра увеличится, то орудие попросту провалится под воду. Потерять пушку, на отлив коей ушло полгода и которых у меня всего две, настоящая катастрофа!

«Запорю мерзавцев!» — Вспыхивает в сознании ярость на тех, кого я только что собирался хвалить.

Злость в такой ситуации не помощница, и выбросив ее из головы, пытаюсь сообразить, что делать. Бежать к месту аварии бессмысленно, мост запружен потоком тачанок и фургонов. Прорываться против шерсти — это лишь добавить в общую суматоху еще больше сумбура.