Тверской баскак. Том Пятый

Командир первой бригады, капитан Петр Сысой докладывает о готовности.

Я этого крепкого сурового мужика знаю хорошо, он из учеников моей первой школы. Начинал еще против литвы подо Ржевом.

Поэтому сейчас, всматриваясь в обветренное напряженное лицо, позволяю себе въедливую усмешку.

— Ну что, Петр, не тушуются бойцы-то твои перед германцем⁈

— Да неее, господин консул! — Тот радостно скалится мне в ответ. — Нам шо германец, шо еще кто, без разницы! Пусть подходят, всех кровушкой умоем!

Бравый тон капитана меня радует, и я оборачиваюсь к Калиде.

— Видал! Богатыри!

Не ожидая ответа, шагаю дальше. Вторая бригада, как брат близнец, застыла в точно таком же порядке. Еще один доклад, и перехожу к третьей. Затем четвертая, пятая и последняя! В целом я доволен, порядок, выправка, настроение, все на высоте! Особого волнения не видно, да и новичков в строю нет. Все уже обстреляны и не раз.

Закончив осмотр пехотных бригад, прохожу за линию фургонов к артиллерийским позициям. Копать горку под каждое орудие при таком узком фронте не имело смысла, поэтому в десяти шагах от фургонов выкопан общий ров с валом. На нем установлена вся имеющаяся у меня огневая мощь. Восемнадцать баллист, две пушки и три ракетных лафета.

Быстро шагаю вдоль артиллерийских порядков, придирчиво осматривая каждое орудие. Капитан Семен Греча, не отставая, тараторит мне на ухо.

— Весь склон промеряли еще с вечера. Вехи выставили, каждую голубушку пристреляли!

Говоря, он всякий раз либо поглаживает чугунный ствол пушки, либо ласково похлопывает по деревянным брусьям баллист, чем заставляет меня улыбнуться.

«Ишь, как он про них ласково!»

Закончив осмотр, иду к командному пункту. Он оборудован здесь же на валу, как на самой высокой точке. Там меня уже ждут Соболь и герцог Баварский. Их конные сотни скрыты на другой стороне холма, но сами они должны быть всегда под рукой. Кавалерии у меня в десять раз меньше, чем у противника, и потому вводить ее в бой надо очень аккуратно и только в решающий момент. Выставить ее сейчас на фланги при таком тотальном превосходстве врага означало бы потерю конницы в первые же минуты боя.

Кивнув на приветствие обоих, перевожу взгляд туда, где на другом конце поля концентрируется противник. Разведка уже дала мне примерные цифры. Кроме полутора тысяч пехоты и пятисот всадников под знаменами маркграфа Бранденбурга, там еще не менее трех тысяч тевтонов и войско Познанского князя Болеслава Набожного. Прошлой осенью этот князь не стал испытывать судьбу в бою против тумена Балакана и убег под защиту ордена. Ныне же, видать, очухался и присоединился к коалиции. С ним пришло около тысячи пешего ополчения и примерно двести всадников его личной дружины.

«Итого, — мысленно подвожу итог, — против моих четыре с половиной тысяч на той стороне чуть больше шести, причем почти половина из них тяжелая конница. Из которой две тысячи — это тевтонские рыцари!»

Особо выделяю тевтонскую конницу не потому, что как-то уж слишком их опасаюсь, просто это самый крупный однородный и сплоченный контингент врага, который отлично вооружен, обучен, и крайне упорен в бою.

«Единственный минус орденского воинства, — замечаю самому себе, — это плохая управляемость, потому и в бой вступают всей силой сразу, дабы по ходу не перестраиваться».

Этому во всяком случае учит меня история и все те известные битвы, которые тевтонский орден проиграл. Потому сейчас я напряженно всматриваюсь в строящиеся порядки противника. По тому, кто и какое место занимает на поле, можно с уверенностью предсказать выбранную врагом тактику.

«У них стопроцентно нет общего командования, — я опять же ссылаюсь на исторический опыт, — каждый наконечник этого трезубца будет действовать самостоятельно, руководствуясь только начальным планом. То есть, спланирован у них только начальный фактор. Кто где встанет и когда пойдет в атаку, а там уж как бог даст!»

В этом плане у меня, вроде бы, все тоже самое, но не совсем! Да, позиции пехотных бригад неизменны в течении всего боя, но отличие моего построения от противника совсем в другом. Во-первых, все бразды правления находятся в одних руках, во-вторых, кроме статичной первой линии у меня есть еще и вторая. Она более мобильна и включает в себя как отдельную роту громобоев, так и спрятанную до поры конницу. И в-третьих, конечно же, «артиллерия»! Она и сама по себе уже сюрприз немалый, так ведь еще ее и перераспределить по фронту всегда можно. Нанести максимальное огневое давление там, где это больше всего необходимо.

Поэтому сейчас я внимательно изучаю линию противника. Мне надо понять, где они планируют нанести основной удар. Задача эта, в общем-то, несложная! Там, где выстроится тевтонский клин, там и будет основная атака. Ежели в середке, то значит коллективный разум врага решил идти по проторенной дорожке и взламывать центр, а ежели сосредоточат на флангах, то знать, кто-то из них мечтает о лаврах Ганнибала.