Тверской Баскак. Том Второй (СИ)

— Конечно тот, кого ты назначишь! Тебе-то самому зачем в этом Зубцове сидеть, в этой глуши лесной, где того и гляди литва дыру тебе в шкуре проделает. Пусть там твой наместник мучается, а ты будешь в княжеской палате заседать. Здесь в Твери! Вон там на площади терем каменный тебе поставим. Сам подумай, это не в Зубцове гнить, да от набегов литвы каждый год отбиваться! Тут тебе и почет и уважение всеобщее, а союз как члену княжей палаты будет тебе еще десять гривен в год доплачивать.

Смотрю на округлившиеся от удивления глаза князя и силюсь выглядеть абсолютно серьезным. Потому как мое предложение совсем не шутка, и делаю я его не от большой любви к потомкам Рюрика. Мною движет простой расчет. Содержание и вооружение сотни бойцов обходится мне куда дороже, чем десять гривен, а так я эту сотню повешу на Зубцов, и это только для начала. Потом я планирую поднять эту планку до двух сотен стрелков и так далее.

Да план у меня грандиозный. Если свести всех князей сюда в Тверь в единую так сказать «палату лордов», то с этого одни плюсы. Во-первых, касательно их вооружённых дружин. Рано или поздно у них возникнет резонный вопрос: если города и прочую собственность защищает союзное войско, то зачем мне тогда тратить огромные деньжищи на никчемных дармоедов. Распустят свои вооруженные отряды, будут крепче держаться за закон и центральную власть, которую они же и будут представлять. Во-вторых, когда вся эта крысиная свора соберется в Твери, то ей будет куда легче управлять, чем сейчас, когда каждый из них сидит в своей норе и по-тихому вставляет мне палки в колеса.

Воцарившееся на мгновение молчание первым прерывает Зубцовский князь, но он так удивлен, что позволяет себе простоватую бестактность.

— Тебе-то с этого какая выгода, не пойму⁈ — Вопрошает он с искренним недоумением, и я искренне отвечаю ему ровно в той мере, в какой он способен понять.

— Если Тверь станет главным городом земли Русской, то тебе, Андрей Михайлович, с того почет и слава, а мне барыш немалый.

Князь удовлетворено прикрывает глаза, словно бы обдумывая мои слова, но я вижу, что одной материальной выгодой его не взять и выкладываю свой главный козырь.

— Ты, Андрей Михайлович, вот о чем подумай. Сегодня ты князь города, а завтра он под литву уйдет, и кем ты станешь тогда. Нищим изгоем⁈ А дети твои⁈ Неужто хочешь, чтобы они во Владимире на коленях ползали и хлебное место себе выпрашивали у Великого князя. Подумай! Став членом палаты князей, ты ведь станешь наследственным князем Зубцовским и титул свой сможешь старшему сыну передать. И никто у вас ни город, ни титул никогда не отберет, потому что за вашей спиной всегда Союз городов русских стоять будет.

Бросаю исподволь взгляд на князя и вижу, проняло. Как и во всех предыдущих случаях этот довод сработал безукоризненно.

Часть 2 Глава 12

С самого утра все князья собрались в кремле, в княжем тереме. Ярослав занял место хозяина в торце зала, гости в порядке старшинства по правую руку, а княжеские бояре по левую. От Тверской городской думы только я да Якун с тысяцким Луготой.

Приехали князья всех восьми городов, что я приглашал. Смоленский князь Всеволод Святославич, как самый родовитый, сел первым, за ним Михаил Московский. Этот по знатности с Всеволодом может поспорить, но по возрасту старшинство уступает. За ними гости уже рангом пожиже — Торопецкий князь Мстислав Хмурый, Андрей Старицкий, князья Ржева, Зубцова, Бежецка и Клина.

Прохожусь взглядом по лицам сидящих князей.

Смоленск, Торопец, Зубцов, Ржев. Это западная граница с Литвой, им ныне тяжелее всех. Все четверо из ветви Смоленских Мстиславичей, можно сказать родня. Москва понятна, там великокняжеский сынок и амбиции такие, что на всех восьмерых хватит. Остальные трое совсем из худородных, не возьмусь даже сказать, каких кровей. Клин Москве в рот смотрит. Бежецк здесь, потому как Новгород каждый год норовит оттяпать у него то один кусок земли, то другой. Единственный город, что под влиянием Твери, так это Старица, она ближе всех, и деваться ей некуда.

Смотрю, расселись, гомон утих, и взгляд Ярослава недвусмысленно намекает мне, мол ты все это затеял, так и начинай.

Встаю, поправляю кафтан, кстати я тут единственный кто не в шубе, и, поклонившись уважаемому собранию, начинаю рассказывать. Говорю, как тут принято, длинно и витиевато, но стараюсь акцентироваться на главном. Той выгоде, что получат города и сами князья от союза с Тверью. О безопасности, торговле и прочем, и прочем. В общем, повторяю все то, что я уже втолковывал в личных беседах всем, кроме Смоленского князя и Московского.

Закончив, еще раз почтительно кланяюсь собранию и неспешно сажусь на место.

Наступившую тишину, как и положено по старшинству, первым нарушает Всеволод Святославич Смоленский. Вальяжно откинувшись на спинку скамьи, он позволяет себя небрежную фамильярность.