Тверской бульвар

— Где ты научился говорить женщинам гадости? — улыбнулась я сквозь слезы. — Неужели ты ничего не понял? Я хочу родить. Мне только тридцать девять лет. Возраст вполне подходящий. Я уже рожала, и поэтому риск небольшой.

— Возможно. — У Виктора было какое-то неопределенное выражение лица, как будто он был не рад. Я не поняла, почему он так реагирует.

— Тебе что-то не нравится?

— Я всегда поддерживаю все твои решения, — напомнил он, — но это предложение настолько необычно. Я даже не мог подумать…

— А ты сам хочешь?

— Конечно. Но я всегда думал о тебе. Только о тебе. Конечно, я хочу иметь ребенка. Только учти, уже утро и у нас осталось не так много времени. Или можно отложить процесс зачатия на завтра?

— Согласна. — Я впервые за долгие последние часы улыбнулась. — Пусть будет завтра. И завтра же мы поедем смотреть нашу новую квартиру на Тверском бульваре. — Мне казалось, что после Английского бульвара я не смогу даже слышать этого слова «бульвар».

— Тебе не нужно было заниматься этим делом. Ты все приняла слишком близко к сердцу, — сказал Виктор, — но теперь все закончилось.

— Нет, — упрямо возразила я, — еще не все. Я должна разобраться и узнать, что случилось с ребятами. Кто их убивал. И почему они погибли. Я завтра снова поеду в милицию.

Он долго молча смотрел на меня, потом заявил:

— Завтра я тебя никуда не пущу. Тебе нельзя столько волноваться. Хотя бы из-за нашего будущего ребенка.

— Я должна. Иначе не смогу потом нормально жить. Я должна понять, что произошло. И ты меня не отговаривай, Виктор. Иначе я потом всю оставшуюся жизнь буду мучиться этими вопросами.

— Идем спать, — предложил он, взглянув на часы и хорошо понимая, что спорить со мной бесполезно, — уже пятый час утра. — И поднялся, чтобы выйти.

— Виктор, — позвала я мужа. Он обернулся. — Ты самый лучший муж на свете, — сказала я ему, и он улыбнулся. Честное слово, я действительно так подумала.

ГЛАВА 17

Утром позвонил Марк Борисович. Меня всегда поражает его осведомленность. Такое ощущение, что у него есть собственная разведка, которая информирует его не только обо всех случаях, связанных с его клиентами, но и о том, как работают его сотрудники. Объем информации, которую он получает и перерабатывает, равен объему информации какого-нибудь генерального штаба армии среднего по размерам государства. Он сказал Виктору, подошедшему к телефону, что разрешает мне сегодня не выходить на работу, учитывая мое состояние. Про трагедию в семье Левчевых Розенталь уже знал. Виктор сообщил мне обо всем этом перед уходом на работу. Я спала бы еще часа два, но раздался звонок моего мобильного телефона. Я ответила и услышала знакомый голос Игнатьева:

— Доброе утро. Я посчитал важным сообщить вам, что сегодня ночью мы арестовали этого Джамала и его банду. Человек тридцать. Всю операцию провели сотрудники ФСБ и Комитета по борьбе с наркотиками. Думаю, на этот раз всех бандитов посадят. А заодно с ними накажут и тех офицеров, которые им помогали.

Я молча слушала. Какая мне разница, кого из коррумпированных офицеров посадят, если мальчиков уже не вернуть?! Но Игнатьев еще не закончил:

— Сегодня в Москву должна приехать Арина. Вы не хотите присутствовать при разговоре с девочкой? Я вообще хотел попросить вас, чтобы именно вы провели с ней эту беседу.

— Почему я?

— Вы профессиональный адвокат. И вы уже в курсе всего произошедшего. Вам доверяют дети. И самое важное, что вы не скрываете вашего личного отношения к случившемуся. Всегда заметно, как вы волнуетесь.

— Вы считаете, что я мало вчера перенервничала и мне нужно добавить еще сегодня?

— Нет, не считаю. Дело в том, что девочка перенесла какое-то нервное потрясение и даже попала в больницу. Родители могут не согласиться на допрос их дочери, а у меня нет достаточных оснований, чтобы вызывать ее в прокуратуру. Поэтому мне нужна ваша помощь. Кроме того, я полагал, что вы сами попросите разрешения присутствовать на допросе Хабибулиной. Или я ошибся?

Можно было сказать «да», положить трубку и забыть обо всем на свете. Это было легко и просто. А потом заснуть и отдыхать. Но я так не могла. Я обязана была узнать, что там произошло с подругой Арины. Обязана хотя бы ради моего сына, чтобы предостеречь и Сашу, и его товарищей от таких же трагедий.

— Нет, — ответила я, подумав секунд пятнадцать, — вы не ошиблись. Я думаю, что вы вообще мало ошибаетесь в вашем деле. Поэтому приеду к вам через два часа. С поправкой на наши пробки.

— Сделаем иначе, — предложил Игнатьев. — Я возьму машину и заеду за вами. И мы вместе поедем к этой Хабибулиной. К тому времени она будет уже дома. Договорились?

— Да. Но у меня еще один вопрос.

— Какой?

— Эта группа действительно продавала героин?

— Да.

— А Вера Хавренко?

— Нет. Она продавала другие наркотики. Но это не имеет никакого значения. Ее вина от этого не меньше…

— Я все понимаю. Спасибо.