Тверской гость

— Не знаю, что болтают, — сказал он, помолчав, — одно скажу: она мне вправду как сестра.

— Это еще хуже! — прищурился Мухаммед. — Я слышал и то, что ты ее сестрой называешь. Индуску — сестрой! Забавно! А ведь мы в Бидаре, где индусы живут только благодаря снисходительности султана.

— Уж это я понял! — с мрачной иронией кивнул Никитин.

— Послушай моего совета! — по-приятельски притронулся к колену Никитина Мухаммед. — Называй ее наложницей. Это будет понятно и не навлечет на тебя никаких бед.

— Не стану. Не боюсь.

— Ох, упорный человек! Правдивый человек! Смотри, смотри… Впрочем, я не сомневаюсь, что вскоре ты назовешь ее наложницей, не кривя душой.

— Хазиначи! Я таких шуток не люблю!

— О! О! Ты сердишься всерьез? Оставь! Что слова? Дым! Потянул ветерок и дыма нет. Лучше еще выпить. Разве я не друг тебе? Я покажу тебе дворцы. Я скажу о тебе вельможам, ученым. Ты увидишь настоящий Бидар! Ты не пожалеешь, что встретился со мной. А потом пошлем караван на Русь. За мехами. С алмазами. О Юсуф! Нам ссориться не надо У нас много одних и тех же забот впереди. Выпьем же за дружбу… А? Или ты пришел только затем, чтобы обыграть меня в шахматы?

И хазиначи, подливая Афанасию вино, принялся болтать о всякой всячине, ни разу за весь вечер не попрекнув больше Никитина его индусскими знакомствами.

Посещение Мухаммеда, которого Никитин давно ждал, чтоб познакомиться с мусульманским Бидаром поближе, оставило в душе Афанасия некоторую горечь лишь потому, что перс очень легкомысленно говорил о Сите.

Впрочем, он готов был извинить его, зная нравы города и характер самого хазиначи.

Возвращаясь домой, Афанасий совсем забыл о разговоре с Мухаммедом, радуясь, что сейчас снова увидит ту, которая так много значила теперь в его жизни.

Никто не знал, что происходит с ним. Но те три месяца, что Сита жила в его доме, стали для Афанасия месяцами любви и тоски, месяцами счастья и горя.

Брамин Рам Лал рассудил просто: у девушки, возможно, остались близкие, если Афанасий готов дать ей кров и пищу и хочет помочь ей найти своих, пусть девушка останется у него.

И Сита осталась с Никитиным. Доверчивая, безыскусная, она в первые же дни рассказала Джанки, жене Рангу, всю историю своей недолгой жизни. Отец Ситы, Ону, был райот. У них был маленький надел и огород. Правда, своего риса и овощей им не всегда хватало — приходилось платить налоги, возвращать быстро растущие долги, приносить жертвы богам, но до последнего времени они все же не знали, как спать без сари и не есть два дня подряд. Вокруг деревни, в джунглях, росли джаман и махва, кокосы, финики, а мать Ситы, Маджори, была большая мастерица отыскивать съедобные коренья. Они даже держали свинью и хорошего быка. Сита была вторая дочь. Старшая сестра ее, Бегма, росла очень красивой. Поэтому ее очень давно увезли из деревни в далекий город раджи, чтобы сделать жрицей богини Лакшми — богини любви и плодородия. Бегма не жила дома четырнадцать лет и вернулась лишь в прошлом году. Она привезла в дом счастье. У Бегмы было много украшений и нарядов, удивительные краски для лица, она умела петь и танцевать, как никто. Ее обучали ведам и пуранам, она делила ложе с самим верховным жрецом богини, и теперь во всей округе не было женщины достойнее Бегмы. Мать и отец плакали от радости, когда дочь снова переступила их порог.

Бегма не долго оставалась в доме родителей. Ее взял в жены брамин Рам Прашад.

Это окружило семью Ситы еще большим почетом и уважением.

Затем, правда, их постигла беда. После летней жары, едва перепали дожди, в самое гибельное для скотины время, у них пал бык.

Отцу Ситы, Ону, пришлось взять в долг у богача Пателя. Засуха помешала вернуть долг вовремя, а Рам Прашад и Бегма не думали помочь семье. Рам Прашад сердился на Ону, так как тот не захотел перед этим продать Ситу скупщику девушек, приезжавшему от раджи.

Долг рос очень быстро. Патель грозил разорить Ону и обещал смилостивиться только в том случае, если получит Ситу в жены.

Патель был стар, голова его походила на уродливую тыкву, глаза слезились, но он был почтенный человек, член панчаята,[84] от него зависела жизнь семьи, и Ону дал согласие…

Рад Прашад совершил обряд манги — обручения, принес жертвы Браме и Лакшми. Патель простил Ону долг и подарил Сите ножные браслеты с серебряными колокольчиками.

В этом году должны были состояться свадьба и гауна — переход невесты в дом жениха.

Сита много плакала и молилась богам, чтоб они спасли ее. Бегма ругала Ситу. Может быть, она была права… Ведь теперь Сита спасена, но какой ценой?!

У них в деревне и раньше слышали про войну. Но воюют воины, султаны, раджи, а не народ. Никто не ждал беды. Мусульмане напали внезапно. Они забрали весь рис, все овощи, всю скотину, убивали мужчин, позорили женщин.

С Бегмой случилось что-то ужасное, Сита даже не знает что.

Саму Ситу кинули на седло, а когда мать бросилась за дочкой, ей проткнули грудь пикой. Отцу разбили голову. Когда Ситу увозили, он лежал в луже крови.