Тверской гость

— Есть, хан, такие города. Просто не ведают люди твои про них. Ну, немудрено. И у нас про ваши не слыхали. Так, сказки всякие плетут…

— Про Индию знает весь мир! — оборвал Асат-хан. — А если у вас не знают, то как же ты услыхал?

Окружавшие Асат-хана воздевали руки, заводили глаза: дивились непревзойденному уму повелителя. Афанасий покачал головой.

— Я человек бывалый, походил по свету. Но, видишь, и я всей правды не знал. Мне сказывали — торг в Индии богатый и купцов привечают. Выходит, солгали.

— Не суди раньше срока! — испытующе вглядываясь в Никитина, опять прервал его Асат-хан. — Я тебе не верю. Чем ты докажешь правоту слов своих?

Никитина осенило: "Охранная грамота!"

Сказал:

— Вели, хан, твоим воинам мою суму принести. Фирман[63] тебе покажу.

Хан, казалось, был озадачен.

— Какой фирман?

— От правителей наших русских…

— Принести фирман! — сердито покосился на думных Асат-хан. — Ты что же? Послан сюда?

Никитин подумал: "Соврать? Наплести с три короба? Все равно, ведь, ни беса в русской грамоте не понимают. — Но тут же возразил себе: — Не гоже. Стоило бы обмануть чертей, да своя совесть дороже. Выйдет — испугался".

Он отрицательно мотнул головой.

— Никто не посылал меня. Сам пошел, на свой страх и риск.

— Один, так далеко? — улыбнулся с ехидцей Асат-хан.

— Зачем один? Везде товарищи находились. И в Мазендаране, и в Кашане…

— Ты шел через Персию?

— Да. До Гурмыза. Оттуда — плыл.

— Это мы знаем… Так как же твоя земля называется?

— Русь.

— Русь?.. Кто у вас султан?

— Мой край не мусульманский. На Руси не султаны — князья.

— Но они подчиняются халифу?

— Никому они не подчиняются. Своим умом живут.

— Халиф — наместник пророка!

— А князь — христов.

— Все равно! — назидательно сказал хан. — Халиф есть халиф, ему должны подчиняться все. Ведь у вас правители мусульмане?

— Зачем? — ответил Никитин. — Они у нас свои, русские. Православной, христианской веры.

Хан пожал плечами, советники его иронически улыбались.

— Это так же немыслимо, как лошадь в плуге! — засмеялся Асат-хан.

— А у нас на лошадях и пашут! — спокойно ответил Афанасий. — Это у вас на быках…

Асат-хан рассмеялся, закидывая бороду, сцепив руки на животе. Смеялись советники. Хихикал мальчик. Растянул рот до ушей писец. Оскалила зубы стража.

— Аллах свидетель… Аллах свидетель, что только это… и может… заставить меня… поверить!.. — еле выговорил Асат-хан. — Ну, а воюют… воюют… на коровах, а?

Хохотали все. Хохотали весело, смеясь над этим грязным, избитым, оборванным человеком, с таким серьезным видом говорящим явные глупости. Полоумный он или шут?

Мальчик-толстячок сделал пальцами рога, замычал, эта разобрало всех еще пуще.

Афанасий стоял спокойно, разглядывая гогочущих людей. Ну и олухи, прости господи! Чего ржут?

Наконец Асат-хан немного успокоился.

— Хорошо, — сказал он. — Хорошо. Пусть у вас пашут на конях. А дыни у вас растут не на деревьях?

— Нет. Дыни у нас не растут совсем, — ответил Афанасий. — Холодно у нас для них. Всякому растению свое нужно. При наших зимах ни арбуз, ни дыня не вынесут.

— Какие же это зимы?

— А вот когда снег идет, в шкуры звериные люди с головой укутываются, печи топят ежедень…

— Печи?

— Ну, очаг такой в доме складывают, греются возле него.

И опять все рассмеялись. Где слыхано дома нагревать? Куда тогда человеку от жары деваться?

— Удивительная, удивительная у вас земля! — произнес Асат-хан. — Все наоборот… Мужчины у вас не рожают ли?

— Ну, нет! — сказал Афанасий. — Вот у мусульман, слыхал я, грех такой случается, что мужика вместо жены держат. У нас за это убили бы.

Внезапно на площадке стало тихо. Асат-хан еще улыбался, но лица кой у кого из думных вытянулись, глаза забегали.

"Ох, кажись, на больную мозоль я им наступил! — подумал Афанасий. Пронеси, господи!"

На счастье, послышался цокот копыт, люди в беседке неестественно оживились. Прискакал воин, посланный за сумой.

Суму кинули Афанасию.

— Покажи фирман, — холодно оказал Асат-хан.

Афанасий порылся в барахлишке, достал из-под грязного исподнего бережно завернутую в холстинку, но уже изрядно потертую грамоту московского наместника князя Александра, протянул хану.

— Вот.

Грамоту принял писец, повертел, повернул вверх ногами, озадаченно сморщился.

— Дай сюда! — раздраженно прикрикнул Асат-хан.

Но и он только пялился на бумагу, как баран на новые ворота.

— Что же здесь написано? — недовольно спросил хан. — Что это за письмо?

— Письмо славянское, уставное, — объяснил Афанасий. — А написано ко всем князьям, мурзам, ханам, бекам, чтобы мне торговать не мешали, обид не чинили. И имя мое указано: Афанасий Никитин. Вон печать стоит. А дал грамоту русский князь.

Хан медленно скомкал грамоту, бросил к ногам Никитина.

— Выдумать можно многое. Не верю тебе. Не знаю ни твоей земли, ни твоих князей и знать их не хочу. Но ты сам признался, что ты христианин. Так?

— Так.

— Ты знаешь законы страны?

— Не знаю, хан.

— Все равно. Незнание закона — не оправдание. Должен был знать. А закон говорит: каждый неверный, если он ступил на землю султаната, должен принять веру пророка. Иначе его берут в рабство и обращают в ислам силой. Ты хорошо слышал?