Твое имя (СИ)

Она не должна больше удерживать Бьярна. Как-нибудь сама справится. Выбора-то все равно нет.

Сначала Мара переговорила с семьей Вендима и получила тот ответ, на который надеялась. «Да, конечно, мы рады принять маленького Эрла. Он, бедняжка, и так столько всего пережил! Вырастим как родного сына, не о чем ни волнуйся!» Условились о том, что приведет его утром. Не хотелось расставаться прямо сейчас, и, признаться, тяжело становилось на душе от мысли, что завтра придется проститься с ним навсегда. Мара успела привязаться к смышленому славному мальчику.

С Бьярном решила обсудить все вечером. Дождалась, пока Эрл убежал на улицу к друзьям, а хозяйка дома отправилась к колодцу посплетничать. Бьярн сидел за столом и пил взвар, настоянный на травах.

Мара присела рядом, опустила подбородок на сложенные на столе руки. Вспоминала почему-то, как она вот так же сидела девчонкой, наблюдая работу отца в кузне. Хотя при чем здесь отец? Бьярн и не похож даже. Мара вдруг удивилась, осознав, что не знает, сколько лет ее напарнику. С этой бородой и густыми волосами он казался таким взрослым, почти старым.

Тут Бьярн поднял на нее серые с коричневыми крапинками глаза, и Мара поняла, что он еще очень молод. Едва ли намного старше ее самой. Ему в глаза она обычно старалась не смотреть, как и вообще в лицо — ни к чему это. А вот сейчас не успела отвернуться и разглядела.

— Ты что, птаха? — спросил он и улыбнулся.

Мара зажмурилась. Вот сейчас надо сказать. И всем сразу станет хорошо. Он, может, и сам давно хочет уйти, да только держит слово, данное ей.

— Бьярн… Что-то не заладилось у нас дело в этом году. Сам видишь — денег едва хватит на ближайшую неделю. Разделим их честно пополам и…

— И? — удивился Бьярн, в его голосе смешалось удивление и что-то похожее на раскат приближающейся грозы. — Это ты о чем, птаха?

Мара вздохнула.

— Я освобождаю тебя от слова. Ты один гораздо больше заработаешь сейчас. Я еще… В общем, плохой из меня пока напарник.

Она не поднимала головы, когда объясняла. На самом деле ей было страшно. Одно дело мысленно все проговорить, решить, отпустить. Представить, как завтра, дойдя до Тракта, они разойдутся в разные стороны. И совсем другое — ждать сейчас его ответа. Он помолчит ради приличия, а потом, конечно, согласится.

Бьярн действительно молчал. И молчание это уже переходило все разумные пределы. Мара быстро взглянула на него исподлобья. Лицо у напарника застыло, скулы напряглись. Мара не могла понять, что это значит. Злится? Но за что? Ведь она делает это ради него.

— А Эрл? — спросил Бьярн, и ни слова о решении Мары насчет него.

Вот как. Значит, согласен. Сердце Мары стукнуло как-то неровно, словно споткнулось обо что-то.

Сбиваясь, она рассказала о том, что мальчика заберет себе семья Вендима. Они добрые люди, Эрлу здесь будет хорошо. Никто и никогда не разыщет его здесь.

Бьярн снова долго молчал. Только ложку, которой он до этого помешивал взвар, сжимал в руке все крепче, так что она смялась, словно оловянная. Мара отодвинулась на край скамейки, готовая в случае чего вскочить и бежать. Он пугал ее.

«Нет. Это же Бьярн. Он не сделает мне ничего плохого…»

Мара встала и сделала шаг к двери. Лицо Бьярна исказилось, будто он получил пощечину. Только сейчас он увидел, что сделал с ложкой, и со звоном кинул ее в чашку.

— Мара!

Едва ли он хотел кричать, но его сильный голос даже от малейшего повышения тона превращался в колокольный набат.

Мара прижалась к стене, закрываясь руками, не вполне осознавая, что делает, и думая только о том, что на столе рядом с хлебом лежит нож. Кухонный нож. Он не слишком острый, но ничего, пойдет и такой.

По лицу Бьярна одно за другим скользнули непонимание, обида и раскаяние.

— Мара, ну что ты… Это же я… Это я, птаха…

Он протянул к ней руки, как показывают открытые ладони диким животным, убеждая, что не причинят им вреда. Мара прерывисто дышала, следя за ним испуганными глазами.

— Пожалуйста, Бьярн, не подходи, — сказала она, пытаясь сохранять остатки хладнокровия, но голос ее подводил.

Он застыл словно на невидимой границе, разделяющей их, — не подходил ближе, но и не отступал.

— Мара, девочка… Не знаю, что с тобой случилось и кого ты сейчас видишь, но это я. Разве я когда-нибудь тебя подводил?

Мара качнула головой: «Нет».

— Я не хотел тебя пугать.

Он проследил за ее взглядом, который Мара то и дело кидала на злополучную ложку.

— Я никогда не сделаю тебе больно. Веришь мне?

Мара кивнула: «Да».

— Я только хотел сказать тебе, что не уйду и не брошу тебя. Вместе придумаем что-нибудь. Да хоть в обоз наймемся. Я просто удивился, что ты вот так просто хотела меня вышвырнуть…

— Я не… — голос Мары сорвался, пришлось начать сначала. — Не вышвырнуть. Освободить.

— Ладно. Ладно, птаха. Я ошибся. И ты ошиблась. Все хорошо.

Мара почувствовала, как ее отпускает. И тут же ослабли ноги, так что она сползла по стене и села на пол. Чего она так испугалась? Это же Бьярн. Тот, кто заштопал ее рану. Поделился частью жизненной силы. Тащил ее на руках… Теперь ее трясло от чувства вины и собственной глупости.