Твое имя (СИ)

Я не мог поверить, что человек, который столько для меня сделал, находился в таком состоянии. После воспоминаний, которые он отдал мне вместе со слезами и кровью, я по-новому взглянул на него. И все, что я знал о желчном профессоре зельеварения, было погребено под безумным стыдом и благодарностью. Он любил мою маму и хотел спасти меня. Позже я узнал, что он тайно помогал ученикам, когда занимал пост директора. Он действительно был шпионом. Тогда, когда он попросил посмотреть на него, я был шокирован такой просьбой. Зачем ему я? Его враг? Но все было совершенно не так… Это была еще одна причина, почему я покинул магический мир, после того, как профессор посмотрел мне в глаза, я ведь тоже заглянул в его. И то, что я там увидел, навсегда пошатнуло во мне веру. Все было ложью. Он смотрел прощаясь, а на дне черных глаз я видел сожаление. В кошмарах, которые изводили меня несколько лет, были эти глаза. А я все вопрошал пустоту: о чем было сожаление? Но тишина глухо звенела в ответ. Я без конца прокручивал в голове, как можно было бы его спасти. Что, если бы я тогда бросился между Темным Лордом и Снейпом. Что, если бы я убил змею раньше, чем она добралась до его горла? И так бесконечно… Но это было бесполезно — что мои фантазии, когда он уже мертв? Я пересмотрел свое отношение к нему, вспомнил нашу первую встречу, первый разговор и снятые баллы. «Слава — это еще не все…» Как я был глуп! Наивный сопляк, который вечно никого не слушал. Я стольких потерял из-за своей порывистости и импульсивности. И больше всего я сожалел о его смерти.

Но он жив… И в этот раз я ни за что не дам ему умереть, и никто больше не причинит ему вреда!

========== Добрый вечер, профессор ==========

Что-то противное жужжало под ухом. Я дернулся, и тело тут же пронзила сотня гадких иголочек, шея и спина неприятно затекли. Кажется, я уснул в кресле. В куртке, что висела на спинке, противно выл телефон.

— Да?

— Ты что там, спишь? — голос Пса был до ужаса бодрый. — Дуй сюда, мы проводим осмотр аптеки Пристонов, и тут кое-что интересное…

— Еду, — ответил я, ворочая пересохшим языком. Состояние было отвратительное. Кое-как встав с кресла, я с трудом определил, где север, а где юг — похмелье было жуткое. Не надо было мешать тот желтый коктейль с мартини и ромом.

— Тебя вызвали? — сонно спросил Уилл. С утра он всегда так умилительно выглядел: мягкий и теплый, со светлыми волосами, которые пухом растрепались вокруг головы, глаза щурятся, лицо недовольное, для него пытка вставать каждое утро раньше одиннадцати. В любое другое время я бы полез к нему целоваться, а он бы отбивался от меня, говорил бы: не сейчас и только после душа. Но, бросив взгляд на соседнюю половину кровати, все мое либидо вмиг успокоилось. Профессор так и лежал неподвижно. Возможно выглядел он чуть лучше, чем вчера, но все равно пугала неестественная бледность лица и жуткие синяки.

— Присмотри за ним, — ответил я, залезая в шкаф за чистой рубашкой и костюмом.

— И все? Я, конечно же, за ним присмотрю, но ты мне кое-что должен.

— Могу лишь сказать, что он причастен к трупам Пристонов, что вызвали у тебя подозрение.

— Это уже намного интереснее… учитывая, что он не тянет на убийцу при его-то состоянии.

— Давай все обсудим, когда я вернусь?

Я не стал трястись в общественном транспорте. Машина — темно-зеленая Лагонда — есть, но по уставу ее водил старший в паре, а значит не я. И слава Мерлину, если бы я сейчас сел за руль, посбивал бы всех. Поэтому, зайдя за угол к мусорным бакам, я крепко зажмурился и, стиснув зубы, аппарировал. Никогда. Никогда не аппарируйте с бодуна, потому, что если после обычной аппарации крутит желудок, то после ночи литров алкоголя, тебя не то, что выворачивает наизнанку — у тебя желудок наружу вылезает.

На улице стояла типичная шотландская погода — то солнце вылезет, то мелкий дождь закрапает, а то арктический ветер подует. Долго не мог привыкнуть к такой погоде, пока в академии не посоветовали носить термобелье. Я быстро зашел в маленький магазинчик купить минеральной воды. Только после двух бутылок и пяти таблеток антипохмельного я более-менее почувствовал себя лучше. Пройдя мимо дома Пристонов, я вышел на перекресток, чуть вдалеке возле почты стояла знакомая мне машина. Рядом с почтой находилась довольно неприметная аптека с облупившейся от времени вывеской: «Пристоны и домашние настойки».

— Заходи внутрь!

Я дернул за деревянную ручку, над головой перезвоном зазвучали хрупкие колокольчики, оповещая хозяев о посетителях. Густой и пряный запах травы заполнил легкие. Я с удовольствием втянул аромат бергамота и хвои. Голову тут же отпустило, а сознание, что прибывало в пьяном мареве, прояснилось. В помещение было темно, за длинной деревянной стойкой тянулись полки, на которых стояли всевозможные баночки и скляночки. Под потолком висели пучки засушенных трав и цветов.

— Приятно тут, — ко мне подошел Пес. Как всегда собранный и спокойный в своем длинном коричневом плаще, которые носили детективы шестидесятых годов. — От тебя несет, — сказал он, сморщив нос.

— Выходной, — прохрипел я.