Твое имя

— Ну, я кое-что придумала… — уклончиво отвечала Мара, на самом деле больше рассчитывая на удачу и на то, что дознавателям достаточно узнать имя убийцы, чтобы они не слишком интересовались, как именно некромантке удалось совершить обряд. Позже Мара посвятила в свой план Рейвена, и тот признал его годным.

Время от времени она ловила на себе внимательные взгляды Бьярна. Он чувствовал, что Мара что-то задумала, и не оставлял попыток ее разговорить.

— Что тебя мучает, моя девочка? — спрашивал он, когда они лежали рядом в темноте и их обнаженные тела касались друг друга.

Мара, заласканная, зацелованная, грелась в его руках, и оттого муки совести становились еще сильнее. Иногда почти совсем решалась — Бьярн поймет, он всегда понимает и поддерживает, — но не успевала набрать воздуха в грудь, как решимость пропадала. Не хотелось портить чудесный момент ссорами и слезами… Ругала себя трусихой.

Она и на самом деле жуткая трусиха, хотя никто этого не знает. В стане ее в шутку прозвали Железной Марой, ведь она, не моргнув глазом, берется за любые дела, никогда не жалуется. Разве что случай с убийствами девушек вывел бесстрашного помощника дознавателя из себя, так ведь с кем не бывает, она тоже человек. Только Мара понимала, что и шатунов успокаивать, и убитых воскрешать — это одно, а довериться до конца любимому человеку — другое. Она никак не могла перейти последнюю черту, разделяющую их. Бьярн терпеливо ждал, не говорил ни слова, и Мара понимала, что когда двое любят друг друга, то чего уж тут бояться, а все равно не могла… Вот и душу ему открыть до конца не может…

— Все хорошо, — говорила она всякий раз.

И засыпала, точно проваливалась в темную яму, шепча мысленно, будто заклинание: «Пусть и завтра никого не найдут. Пусть и завтра будет спокойный день».

Почти четыре недели продолжалось затишье. Дольше, чем обычно. Но потом это случилось вновь.

Мара, едва переступив порог, услышала, как сыплет ругательствами Витор. Переглянулась с Бьярном, вошедшим следом: «Неужели снова?»

— Алая хворь на голову этому мерзавцу! — вопил старший дознаватель, грохоча стулом. Была у начальника такая привычка — разволновавшись, он выдвигал стул и, видно, для придания большей значимости словам стучал его ножками по полу. — Скользкая тварь! И опять ведь выкрутится!

Мара и Бьярн осторожно, стараясь не привлекать к себе внимания, просочились в кабинет начальника. Холодок охватывал сердце Мары. Еще не поняв до конца, в чем дело, она уже знала, что нашли новую жертву.

— И снова на нашем участке! — горячился Витор. — Задушу своими руками гада, когда найду.

— Не ты один… — тихо сказал Бьярн.

— Мы будем выезжать на место? — тихо спросила Мара.

— А что, есть другие варианты? — Витор бросил на нее злобный взгляд, но, увидев побледневшее лицо, вдруг смягчился. — Мара, ты можешь остаться. Обойдемся одним Гарсом. Все равно толку не будет…

— Нет-нет… Я хочу поехать. Только вернусь ненадолго домой, кое-что взять.

— Что взять? — не понял Бьярн. — Давай сбегаю, я быстрее.

— Нет, мне нужно самой…

Мара почувствовала, как алеют щеки. Вот сколько времени она размышляла над тем, как все провернуть, а до конца не продумала. Если Бьярн пойдет с ней — все пропало. И понимала уже, что одну он ее ни за что не отпустит.

Витор махнул рукой:

— Давай тогда, только быстро.

Мара решила, что по дороге домой придумает, как поступить. Улучит пару секунд для того, чтобы остаться с Рейвеном наедине. Ох, как же страшно…

Забежала домой, стягивая на ходу перчатки. Рейвен поднялся навстречу из кресла. Посмотрел на лицо Мары и все сразу понял, кивнул.

— Бьярн… Наверху настойки живисила и кровяника, принеси, пожалуйста.

Она назвала первые попавшиеся только для того, чтобы отвлечь. Ей бы любые сгодились для ее плана. Бьярн нахмурился, но ни слова не сказал, отправился за настойками.

Мара зажала рот ладонями, тяжело дыша. Сердце билось о ребра. Так, надо собраться. У них полминуты на все…

Подошла к Рейвену и наклонила голову, отведя волосы от шеи.

— Так, да? Ну давай кусай…

Рейвен вместо этого погладил ее по щеке.

— Не бойся так, это совсем не больно. Необязательно в шею. Дай запястье.

Мара протянула ему ладонь. Рейвен взял ее руку в обе свои, тихонько сжал.

— Мара, один раз скажу, больше ты этого не услышишь… Не представляешь, как сладко ты пахнешь и как хочется тебя слопать! Теперь живи с этим!

Мара пнула вредную нечисть по ноге, понимая, что он пытается, как может, отвлечь ее от мрачных мыслей.

— Кусай уже!

Рейвен перевернул ее ладонь запястьем вверх, а потом легонько коснулся губами.

— Не бойся…

Только секунду, когда клыки Рейвена пронзали кожу, боль казалась острой, а потом тело наполнили необычайная легкость и нега. Тревога испарилась без следа.

— О, Рейвен… Как хорошо…

— Ах ты нечисть!!!

Бьярн вернулся в тот самый момент, когда Рейвен распрямился и вытирал с уголка губ кровь Мары. На Бьярна страшно было смотреть. Его лицо исказилось от ярости, рука сжала рукоятку кинжала.