Твое место на Зоне

– Так вот, там идиллия. А в жизни далеко не все так… Запомни, Сергей, милиция – это не монастырь, где монахи доверяют друг другу. Поверь, у нас такие «монахи» встречаются, что его легче застрелить, чем на путь истинный наставить… Есть среди нас и святые, не без этого, но и дерьма всякого хватает. Короче говоря, бывают моменты, когда доверять нельзя никому. Никому!.. Но в общем-то коллектив у нас дружный, помогаем друг другу чем можем. Но все равно, ушки нужно держать на макушке…

Иван Алексеевич хотел еще что-то сказать, но в кабинет привели Лошакова. Вор смотрел на мир хмуро, исподлобья.

Сергей подумал, что начальник начнет орать на него, прессовать. Но нет, майор Иванов приветливо улыбнулся ему и чуть ли не по-дружески похлопал по плечу. Усадил на табурет, предложил сигарету.

– В общем, ситуация такая, – сказал он. – Следственная группа заканчивает работу на месте происшествия. Прокурорский следователь уже в курсе, что убийцу мы взяли. Сейчас он едет к нам. Фамилия Громов тебе о чем-нибудь говорит?

– Да что-то слыхал, – буркнул Лошаков.

– Зверь-человек. Он с тобой цацкаться не будет. Ты в квартире наследил, сам должен понимать. Дактилоскопия, трасология… Короче, Громов тебя уликами задавит. Поэтому ему твое чистосердечное признание ни к чему. А вот нам к чему… Давай, дорогой, пиши чистосердечное. А мы тебе явку с повинной оформим. Сам, скажем, явился, потому как раскаялся в содеянном. Ты же раскаялся?

Лошаков обреченно кивнул. Покорно взял авторучку и принялся писать – под бдительным присмотром майора Иванова. Коллективный труд. Признание, хронология событий и так далее и тому подобное. Дата, подпись, все как положено. Теперь Лошакову ни в жизнь не отвертеться.

– Так, значит, один работал, – усмехнулся Иванов.

– Гадом буду, начальник, один был!

– Ну понятное дело, кому ж на паровоз садиться охота? Но у тебя по-любому отягчающее. Ты же рецидивист, Лошаков. Да и не за кражу ты отвечать будешь, а за убийство.

– Да я понимаю все, начальник. Только никого не было, я один все делал.

– А за что твои кореша морду тебе набили?

Лошак передернулся – как будто лимонной кислоты на язык насыпали.

– Так это… Тут такое дело… Короче, Калач сказал, что хату завтра будем брать. Сказал, чтобы я на замки глянул, приколку, ну в смысле отмычку подобрал. А меня черт дернул. Короче, сам в хату влез. А тут раз, хозяин… Я к Калачу подался, так, мол, и так, терпилу зажмурил… А тут Окунь. За горло меня взял да как шарахнет башкой об стену…

– Я б на его месте тебя убил, – хмыкнул Иванов. – Ты же кодлан свой спалил. Одно дело, когда тебя за кражу ищут, и совсем другое, когда за мокрое…

– Да дело не в том. Окунь – человек Воронца.

Это был тот случай, когда человек сначала говорит, а затем думает.

– А Воронец-то здесь при чем? – нахмурился Иванов.

– Воронец?! Он здесь ни при чем… – пошел в отказ Лошаков.

– Но ты же говорил, что Окунь – человек Воронца.

– Я говорил?.. Может, оговорился… Я вообще Воронца не знаю…

В дверь постучали.

– Да! – крикнул начальник.

Дверь открылась, и в кабинет вошел мужчина лет сорока – упитанный, лощеный, свежий как огурчик. Улыбчивое лицо как-то не очень гармонировало с тяжелым проницательным взглядом.

– А-а, Борис Петрович! – обрадовался Иванов. – Ждем вас.

Это был Громов, тот самый следователь, которым он запугивал Лошакова.

– Вот, чистосердечное признание, – Иван Алексеевич протянул ему лист бумаги.

Громов молча прочитал все, одобрительно кивнул.

– Так ты его по татуировке вычислил?

– В общем-то да, – кивнул Иванов. И показал на Лошакова. – Принимай работу, гражданин следователь!

– Да, работа хорошая, ничего не скажешь… Только вот побои мне не нравятся. Не ты ли постарался?

– Свят, свят! – мотнул головой майор. – Рукоприкладство при допросе – это пережитки проклятого буржуазного прошлого…

– Ну да, конечно, – ухмыльнулся Громов.

– А побои, так это его подельнички разукрасили. За то, что сам, без них в хату влез. Они у нас, в КПЗ, парятся. Так, сейчас, – Иванов заглянул в свои записи. – Хлебов Илья Прохорович и Окунев Дмитрий Андреевич… Должны были все вместе на квартиру наведаться, а Лошаков их опередил. Сделал хату, как это у них говорится, но нарвался на хозяина.

– Скажем так, кража нас интересует постольку-поскольку. Главное – убийство. Так что подельничков можешь себе оставить. Если что есть предъявить, предъявляй…

– Есть, – кивнул начальник и взглядом показал на Сергея. – Вооруженное сопротивление и покушение на жизнь сотрудника милиции. Вот Комиссарова два раза ножом пырнуть пытались…

– И что? – Громов с интересом посмотрел на Сергея.

– Что-что, он же у нас в Афгане воевал, в спецназе… В общем, уделал он их. Сначала одного, затем другого… Вот такое у нас нынче пополнение. Если так и дальше пойдет, всю преступность на корню изведем…

– Размечтался… Если ты не против, я займу твой кабинет.

Иванов не возражал. Громов остался с Лошаковым наедине, а он вместе с Сергеем перебрался в его кабинет. Игорь Быстров по-прежнему отсутствовал. Но начальник заметил об этом вскользь.

– А кто такой Воронец? – спросил Сергей.