Твое счастье рядом

Прежде чем Габи пришла в себя, она обнаружила, что находится в первом классе «Боинга-747», следующего в Каракас. А рядом с ней сидит, вернее, стережет ее, Луис Эстрадо. Прошли часы, прежде чем она стала осознавать себя и внезапно ощутила, что одна его рука лежит на ее руке, их ноги соприкасаются, а пальцы неожиданно встретились, когда она пыталась подхватить поднос с завтраком. В конце концов ее нервы не выдержали, она откинула голову назад, закрыла глаза и притворилась, что спит. Вскоре она действительно уснула.

Уже в аэропорту Каракаса, где они мгновенно прошли все формальности, Габи впервые удивилась магической силе имени деда. А затем, когда на улице на нее обрушилась такая жара, что, казалось, она одетой попала под горячий душ, вместо того чтобы присоединиться к толпе, ожидающей такси, Луис Эстрадо взял ее под руку и подвел туда, где около серого «шевроле» ожидал одетый в белую форму водитель. Завидев их, он вытянулся по струнке и принялся торопливо укладывать в багажник чемоданы.

Габи опустилась на роскошное сиденье – подальше от своего спутника. Когда машина въехала на окраину города, ее очаровала пышность и экзотика здешних мест. Вокруг царили шум, движение и буйство красок, причем своими гудками их машина соперничала с крикливыми торговцами. А тележки, запряженные ослами, вели себя достаточно вызывающе по отношению к блестящему американскому лимузину. Кругом пестрели ярко раскрашенные автобусы и грузовики; покачивались, скрипя, подвесные вывески магазинов. Они проехали через центр, украшенный как бы парящими в воздухе зеркальными небоскребами и широкими нарядными бульварами, а затем свернули в тишину предместий, застроенных шикарными виллами, где за высокими белоснежными стенами в багряной и розовой пене цветов утопали роскошные дома.

– Что вы думаете о нашей столице?

Бесстрастный голос заставил Габи вздрогнуть, но когда она повернулась, глаза ее возбужденно блестели.

– О, она великолепна! Я никогда не думала, что она именно такая!

– Но вы ведь наполовину венесуэлка.

– Нет! – Габи решительно тряхнула головой. – Я – англичанка, с головы до пят!

И в то же время что-то в глубине ее существа проснулось, словно насекомое в куколке, которому пришло время сбросить прежнюю оболочку. Казалось, окружающее всегда было ее частью, только пряталось где-то далеко-далеко.

В замешательстве Габи снова отвернулась к окну, чтобы посмотреть на последние виллы, исчезающие в алом цветении экзотических деревьев, в это время они въехали в убогий городок, прижавшийся к своему богатому соседу. Беспорядочно разбросанные лачуги с крышами из рифленого железа цеплялись за крутой склон холма. Возле них в ржавых железных бочках росли алая герань и рыжевато-коричневая настурция.

Ниже по дороге Габи увидела смуглого мальчонку, тянущего на веревке козу. Когда он поравнялся с машиной, замедлившей скорость из-за ехавшей впереди телеги, запряженной быками, мальчик взглянул на машину и встретился взглядом с Габи. Габи улыбнулась ему и подняла руку в знак приветствия. Но мальчик отвел глаза, в которых не было и тени ответной улыбки.

Габи закусила губу, внезапно ощутив его неприязнь, и только когда машина проехала мимо мальчика, заметила, что Луис Эстрадо был свидетелем этого небольшого эпизода. Серые глаза пронзили ее, словно острые льдинки, а презрительная усмешка, искривившая тонкие губы, заставила податься назад и снова уставиться в окно.

В течение следующего часа путешествие проходило в полной тишине, если не считать треска жестких листьев под легким ветерком, когда мимо проплывали плантации сахарного тростника.

– Си, синко минутос, Мария.

Сквозь прикрытые ресницы Габи наблюдала, как Луис Эстрадо наклонился вперед, к шоферу, чтобы положить трубку автомобильного телефона. Когда он уселся на своем месте, их взгляды встретились, и она снова заметила на его лице холодное насмешливое выражение, которое так хорошо успела изучить за несколько часов общения.

– Последний звонок экономке вашего деда с напоминанием о том, что мы будем через пять минут.

– Я поняла, – сказала Габи, молясь о том, чтобы голос не выдал пробежавшей по спине ледяной дрожи, с которой не мог ничего поделать даже кондиционер роскошного «шевроле».

Отвернувшись, она стала смотреть в окно, в то время как они въехали через белоснежные ворота на узкую аллею, по обеим сторонам которой росли королевские пальмы и пышные кусты.

Машина повернула, и впереди на отлогом холме Габи уловила очертания большого дома, почти затерявшегося в зелени окружающих его деревьев.

Это было красивое белое одноэтажное сооружение в стиле испанской гасиенды.

– Это… – она повернулась к своему спутнику, – дом моего деда?

– Конечно.

– Но… – Габи на мгновение замолчала, а затем тихо произнесла: – Я не представляла себе…

– … Что ваш давно потерянный дедушка – богатый человек?

– Да.

– Неужели? – протянул Эстрадо.

– Да, действительно так! – огрызнулась Габи. – И позвольте сказать вам, сеньор, что мои чувства к деду останутся прежними, независимо от того, живет ли он во дворце или в том бедном городке, который мы только что проезжали.