Твое сердце будет моим

Сонни протягивает нам записку. Я заглядываю в письмо, и глаза у меня становятся большими и круглыми, как блюдца. Каждая буква послания вырезана из журнала или газеты.

– Что за дичь? Кому это надо, присылать такое? – спрашиваю я.

Понятно, что студенты нашего университета, – впрочем, как и любого другого – любят приколоться. Они могут подлить острый соус чили в бутылку из-под кетчупа в столовой или заполнить весь городок тучей красно-розовых шариков. Но, насколько мне известно, все это делается в расчете на большую аудиторию и громкий хохот. Личных писем никто никому не пишет.

– А это не могла сделать одна из твоих бывших? – спрашивает Шарлотта.

У нее блестят глаза – ей явно нравится, что Сонни не по себе.

– Да нет, у меня не было таких шизанутых, – отвечает он. Как мило.

– Да ладно, просто неудачная шутка, – говорит Чейс. – Все готовы? Ну что, идем?

Сиенна и Айзек выходят первыми, причем Сиенна так и сияет от радости. За Сонни следует Шарлотта. Вид у нее такой, словно она готова заняться чем угодно, лишь бы никуда не идти. Чейс оглядывается и протягивает мне руку. Я беру его под локоть.

На улице темно, хоть глаз выколи, и зверски холодно. Налетает ветер, и меня пробирает дрожь. Надо было одеться потеплее. Пока мы идем к воротам, я украдкой оглядываюсь. На территории стоит жуткая тишина. Дома по обеим сторонам дороги абсолютно одинаковые – все построены в викторианском стиле. И во всех живут студенты. Наш дом – в самом центре, так что мы всегда слышим отдаленный шум университета, хотя в городке намного тише, чем в общежитиях.

Уезжая из родительского дома, ты обретаешь независимость, и это классное чувство. Но я все равно терпеть не могу сама стирать свою одежду.

По пути Сонни швыряет записку в мусорный бак и, прихлопнув крышку, припечатывает ее крепким ругательством.

Облизнув пересохшие губы, я снова оглядываю улицу. Между дорожками растет высокая трава, высятся гигантские дубы. Этот участок залит светом фонарей, один из них мигает – превосходное укрытие для какого-нибудь психа-сталкера. Следи сколько хочешь, и никто тебя не увидит. А вдруг тот, кто оставил записку, сейчас прячется там?

– Тебе не кажется, что стоило серьезнее отнестись к письму, которое прислали Сонни? – тихо спрашиваю я.

Чейс выпускает мою руку, пропуская меня в ворота.

– В смысле?

– Это точно не любовная записка и не розыгрыш. А вдруг это реально опасно?

– У тебя просто разыгралось воображение. – Чейс останавливается у ворот, скрещивает руки на груди.

– Людей разыгрывают, чтобы было смешно. Но никто из нас не засмеялся. И все эти буквы из журналов…

– Значит, это был плохой розыгрыш, – отрезает Чейс. – Забей, Лайла. Сонни же забил. Не забывай, сегодня – официальное начало этого валентиновского дурдома, вот кого-то и накрыло.

Меня это не успокаивает. Чейс не понимает. Мы все – друзья, живем под одной крышей. Если кто-то точит зуб на Сонни, это коснется всех нас.

– Лайла, расслабься, – с улыбкой говорит мне Чейс. – Ты просто пересмотрела ужастиков. Вот мы сейчас повеселимся как следует, чтобы ты выкинула из головы эту записку. Потому что Сонни ничего не угрожает. Договорились?

Я киваю и улыбаюсь в ответ. Наверное, не очень убедительно, потому что он снова берет мою руку и крепко сжимает.

Сердце скачет, как сумасшедшее, сама не знаю почему. То ли из-за того, что Чейс рядом, то ли – кто-то действительно затаил зло на Сонни.

2

Четверг

Первое февраля

Мы приходим рановато, но первых зрителей уже пускают. Протянув швейцару билет, я следом за друзьями захожу в просторный зал, уставленный круглыми столиками. Все стулья развернуты к сцене.

– У нас – счастливый тринадцатый, – сообщает Айзек, оглядывая зал. – Ну и где этот чертов стол?

– Старик, оглянись назад и увидишь схему расположения столов, – усмехается Чейс.

Айзек резко оборачивается, и его рот растягивается в букву «О». Ну не дурак?

– Мы вот здесь! – Он тычет пальцем в стол слева от сцены.

Второй ряд от центра. Вид должен быть отличный, да и между столиками полным-полно свободного пространства.

Оказывается, в стоимость билеты включены закуски. А мы и не знали!

Интересно, чем нас накормят.

Официанты в черных брюках и красных рубашках стоят по периметру зала, провожают посетителей к столам. Еды еще нет. Наверное, ждут, когда все рассядутся, и только потом принесут меню. Я усаживаюсь между Чейсом и Шарлоттой. Мы с Сиенной потихоньку договорились, что заставим Шарлотту оторваться как следует сегодня вечером. Может, даже поможем ей найти неплохого парня. С тех пор как мы познакомились – честно говоря, это было не очень давно, – она ни разу не ходила на свидание и никем не интересовалась. Шарлотта рассказала нам, что в последний раз встречалась с парнем еще в старших классах.

– Когда уже пожрать принесут? Я подыхаю с голоду, – ворчит Сонни, схватив со стола винную карту.

– До начала еще минут двадцать, наверное, только после этого, – рассеянно отзывается Сиенна.

Она постоянно оглядывает зал, чтобы не прозевать, когда войдет Натан со своей компанией, – платье было надето специально ради него.

– Ты как? – спрашиваю я.