Твое сердце будет моим

— Заявив о том, что Сонни пропал, мы сразу же отправились домой ждать его. Потом приехала полиция и взяла у нас показания, — говорю я. — И у наших соседей тоже.

— Мы были в доме всю ночь, мы все, — добавляет Чейс, давая понять, что у нас есть железное алиби. И свидетели.

Детектив улыбается:

— Хорошо.

Поставив локти на колени, Чейс закрывает лицо ладонями. Через пару секунд он снова поднимает голову и откашливается.

— Мы в опасности? — Его вопрос адресован детективу, но взгляд устремлен на меня.

Об этом я не подумала.

— Давай не будем забегать вперед, Чейс. Мы все будем очень осторожны, но пока нет оснований полагать, что вы в опасности.

— Серьезно? — Чейс начинает закипать. — Мы нашли Сонни в нашей монтажной!

— Да, но эта монтажная расположена ближе всего к заднему входу. Это — первая комната, которую видит любой, кто входит в здание с той стороны. К тому же корпус граничит с улицей и задняя дверь не видна за деревьями. И письма предназначались лично Сонни, а не кому-то из вас.

— Так вы думаете, это совпадение? — спрашиваю я с надеждой.

— Я этого не говорила, но вполне возможно. Нужно дождаться отчета криминалистов. Судя по тому, что в монтажной крови нет нигде, кроме самого тела, можно предположить, что вашего друга убили в другом месте, а сюда перенесли чуть позже. Но мне не хотелось бы поднимать панику раньше времени, это само по себе может привести к серии происшествий. Так что пока нет доказательств обратного, будем считать это единичным случаем, — пытается успокоить нас детектив Лина. — Сейчас послушайте о некоторых мерах предосторожности, которые вам следует соблюдать в дальнейшем. Но подчеркиваю еще раз: нет никаких признаков того, что у преступника было несколько целей.

— Ладно, — говорю я и сглатываю. У меня пересохло в горле.

Детектив объясняет, что мы должны продолжать жить нормальной жизнью. Но как человек может нормально жить после того, как увидел то, что видели мы? Я вот совсем не уверена, что у меня получится вернуться к нормальной жизни. Чейс хмурится, щурит один глаз. Он всегда так щурится, когда очень расстроен или напряжен. Похоже, он считает, что Лина относится к этому делу недостаточно серьезно. Но что она может сделать? Сонни мертв, и его уже никто не спасет. Доказательств, что убийца Сонни нацелился на нас, нет. И что она может? Приставить к нам охрану?

— Значит, будем бездействовать? Типа сегодня обычный день? — возмущается Чейс.

— Хорошо, давайте обсудим, можете ли вы еще как-нибудь помочь расследованию. Вы очень поможете, если не сообщите о случившемся СМИ и не будете публиковать подробности расследования в социальных сетях или на сайтах. В остальном я не вижу причин, по которым вы не можете вести обычный образ жизни. Я готова направить вас к замечательному психологу, который специализируется на чрезвычайных ситуациях…

— Да не нужен он мне. — Чейс прерывает детектива на полуслове и поднимается на ноги. — И я не собирался зарабатывать бабки на этой истории. Если это все, мы можем идти? Я хочу на воздух. Хочу домой.

Детектив предлагает подвезти нас — полицейские хотят поговорить с нашими друзьями: сообщить им новости, задать вопросы. Но нам обоим необходимо прийти в себя. Мы говорим, что пройдемся пешком. Точнее, Чейс практически выкрикивает это.

Я поднимаюсь на автомате, как робот. Сердце все так же колотится. Обычно Чейс никогда не позволяет эмоциям взять верх над собой, поэтому его бурная реакция настораживает. Но, с другой стороны, если уж слетать с катушек, то именно сейчас, когда мы нашли своего друга мертвым.

— Можете идти, — говорит детектив Лина. — У вас есть мой телефон. Пожалуйста, звоните, если вам что-нибудь понадобится. Я буду на связи.

Я киваю, поворачиваюсь, чтобы выйти к двери, и чуть не падаю — Чейс так стремительно вылетает за дверь, что едва не сбивает меня с ног.

— Эм-м… до свидания, — бормочу я и выхожу вслед за ним.

Он сам на себя не похож. Но это и неудивительно после того, что с нами произошло.

Когда я выхожу в коридор, ко мне тут же обращаются все взгляды. Несколько полицейских молча смотрят мне вслед, пока я иду к главному выходу. Немногочисленные студенты и преподаватели, слоняющиеся по холлу, также пялятся на меня. Я опускаю голову и иду так быстро, как только могу, толкаю двойные двери и выхожу на крыльцо.

— Чейс, — шепотом зову я.

Он стоит, прижавшись спиной к перилам и опустив голову, и упирается ладонями в колени. Но он точно слышит меня, потому что при звуке моего голоса набирает в легкие побольше воздуха.

— Что там произошло? — спрашиваю я, коснувшись его плеча.

Даже сквозь плотную ткань куртки я чувствую, как напряжена его рука, она твердая, как камень. Чейс вскидывает голову и смотрит на меня с болью в глазах. Лицо у него такое бледное, словно он лет сто не видел солнца.

— Сердце Сонни пропало.

— Что?!

— Я сразу понял, что чего-то не хватает, как только мы его увидели, но не догадался что. Я же не знаю, как выглядит тело изнутри.

Перед глазами все кружится. Я встряхиваю головой и поднимаю руку, чтобы он замолчал.

— Погоди, Чейс, стой. О чем ты вообще? Откуда ты знаешь?