Твое сердце будет моим

– Лайла, в прошлый раз он целый день называл меня Чейси и угрожал кастрировать, если я подойду к тебе ближе чем на два фута.

– Просто он обо мне заботится.

– Заботится, – передразнивает меня Чейс, просто возмутительно мило сузив глаза.

– Ну да. – Я небрежно пожимаю плечом. Я знаю, что Райли иногда занимает слишком много пространства, но что поделаешь, я для него – единственный родной человек. – Ты тоже ведешь себя так, особенно теперь, когда писем стало больше.

– Очень может быть. – Чейс опускает взгляд на письмо, которое по-прежнему сжимает в кулаке, медленно разжимает пальцы, потом хватает двумя пальцами за уголок. – Надо, наверное, отдать это нашим полицейским снаружи.

– Ты не против, если я здесь подожду?

– Нет, конечно.

Чейс ободряюще улыбается мне и идет к двери. Все повторяется. Опять все сначала.

18

Суббота

Десятое февраля

Как только детективы уходят, к дому подъезжает машина Райли. Криминалисты сказали, что проанализируют письмо, но не стоит ожидать многого. У нас уже куча этих писем, но Джейка уже хорошо изучили, известно, что он не оставляет отпечатков или других следов ДНК. Даже вскрытие ничего не выявило. Вскрытие тела Сонни показало, что он умер от многочисленных ножевых ранений. Полицейским удалось лишь определить примерный рост убийцы и то, что он правша. Джейк правша. Так же как и большая половина всех парней в студгородке. Черт возьми, под это описание даже Чейс подходит.

Мы лишь пешки в его игре. У меня такое чувство, что мы никогда не найдем его, только если он сам этого захочет. От этой мысли страх во мне разгорается со скоростью лесного пожара.

– Господи, Лайла! – Райли врывается в дом и хватает меня в охапку.

С тех пор как я живу одна, мне положено чувствовать себя полноценным взрослым человеком, но всякий раз, когда рядом оказывается Райли, я снова становлюсь маленькой девочкой. И это совсем не обязательно плохо. Райли всегда был моим защитником, безусловной опорой, плечом, на которое я в любой момент могла опереться. Но все же нельзя зависеть от брата так же, как от родителей.

– Прости, я не хотела тебя беспокоить.

Даже не договорив, я уже чувствую, что они будут плохо восприняты. Райли сжимает мои предплечья и слегка отстраняет от себя, чтобы заглянуть в лицо.

– Не говори ерунды, Лайла! Ты – моя младшая сестра. И нам с тобой нужно поговорить.

Ну здорово.

– Конечно. Все мои соседи – у себя в комнатах. Давай поговорим в гостиной.

На самом деле все прячутся. Чейс в курсе, что Райли не самый горячий его поклонник, но не знает, что всему причиной мои чувства к нему. А Сиенна и Шарлотта просто не хотят мешать мне рассказывать брату о том, что происходит. В этом смысле моим соседям повезло больше, чем мне, их семьи держатся в стороне. Мне кажется, родители Чейса поддерживают связь с полицией, но не приезжают, поскольку боятся этим навредить сыну. Не знаю точно, как обстоит дело с семьей Шарлотты, но после того, что она рассказала, меня не удивляет, что от них нет ни слуху ни духу. Ну а родители Сиенны в данный момент гостят у родни в Корее. Подозреваю, что она не полностью посвятила их в происходящее. Родители Сонни в городке, но к нам не приходили. Думаю, они пока не готовы. Я, например, не могу заставить себя зайти в комнату Сонни или Айзека.

Мы с Райли садимся на диван. Жду, когда начнутся нотации. У Райли такие же светлые волосы и карие глаза, как у меня. Мы внешне очень похожи друг на друга. Оба пошли в маму. Она была бы рада, что он рядом со мной в такое непростое время.

– Надо было мне приехать, еще когда Сонни…

– Нет. Мне нужно было побыть одной, все обдумать. Побыть с друзьями. Мы поддерживаем друг друга, Райли, правда.

– Эти убийства уже во всех новостях. После Айзека все говорят о том, что у вас тут шастает серийный убийца. Я даже не знал о том, что было еще одно убийство – девочка, твоя соседка! А все потому, что моя младшая сестренка не сочла нужным рассказать мне об этом!

– Райли, перестань, – жалобно скулю я. – Ну прости меня, хорошо? Просто трудно говорить о…

– Ты не хотела, чтобы я приезжал к тебе, и я никак не пойму почему.

– Я боюсь, что снова расклеюсь и повисну на тебе гирей, как это было после мамы и папы, – вздыхаю я. – Мне здесь хорошо. Нравится чувствовать себя независимой. Учиться. Спасибо психологу, я поборола все эти панические атаки и уже месяца четыре не хожу к ней, потому что прекрасно справляюсь со всем сама, используя приемы, которым она меня научила. Ты ведь понимаешь, какое это для меня достижение. И я не хотела сбиться с ритма, вот и все.

– Понимаю, – кивает он, – и очень тобой горжусь, Лайла. Но когда тебе угрожают, когда гибнут твои друзья, разве это не тот самый момент, когда нужна помощь и поддержка семьи?

Когда он говорит вот так, я верю, что он прав.

– Скоро два года уже, – говорит он, словно для меня это новость.

– Знаю. Я каждый день думаю о маме и папе, – говорю я и сжимаю подвеску на шее большим и указательным пальцем.