Твое сердце будет разбито

— Барсик хороший мальчик, — сказала я весело, когда после уроков мы с Димой шли к моему репетитору по английскому. Он часто провожал меня куда-нибудь и всегда при этом держал за руку. И я — тоже, как и всегда, — чувствовала себя защищенной и окруженной незримой нежностью.

Счастливой.

Настроение у меня было хорошим, несмотря на появление Власова. Сначала я подумала, что Дима все-таки ударил Егора — потому что его костяшки были сбитыми до крови. Но оказалось, что он просто ударил по стене. А Власова не тронул — сдержал свой гнев. Это обрадовало меня. Я никогда не поддерживала насилие и не хотела, чтобы Дима считал, что с его помощью можно решить все проблемы.

— С чего взяла, что я хороший? — хмыкнул он. К тому, что я называла его Барсиком, Дима привык. Даже почти не ругался. Только глаза закатывал.

— Не стал применять насилие. Это важно, — серьезно ответила я. — Ты действительно хороший.

— Малыш, если бы знала, какое дерьмо я творил, не называла бы так, — вдруг сказал Дима.

Я действительно многого о нем еще не знала, но очень хотела узнать. Он впускал меня в свой мир постепенно, открываясь так осторожно, будто боялся предательства. А я не торопила. Пусть все будет постепенно.

— Для меня ты всегда хороший.

— Правда?

— Разве я тебе хоть раз врала?

Мы остановились посреди аллеи, усыпанной оранжевыми листьями. И я привстала на носочки, чтобы стать выше и поцеловать Диму. Одна его рука оказалась на моей талии, вторая коснулась шеи. В ответ я обняла его за плечи, обтянутые кожаной курткой.

Привычные объятия. Привычный поцелуй — неспешный и долгий, согревающий даже в прохладные дни. Привычные мысли: «Он — мой».

И до сих пор непривычное ощущение нужности.

Даже осень не могла отобрать у меня это ощущение, хотя раньше осенью я чувствовала себя предельно одинокой. Любовь сильнее, чем осень — не та, которая на дворе, а та, которая в сердце.

Дима взял мое лицо в ладони и коснулся губами лба. В его глазах я видела нежность, которую он редко позволял увидеть. Быть нежным для него значило быть слабым. И он не хотел показывать эту слабость даже мне.

— Я не хороший. Не называй меня так, — тихо сказал он. — Тебе вообще не стоит быть со мной.

— И почему же? — спросила я, глядя в его глаза, в которых хотелось утонуть.

— Я тебя не достоин. Тебе нужен другой. Такой, как твой Игорь. Реально хороший.

— Тогда, может быть, расстанемся? — сердито спросила я, отстраняясь от Димы. — Может быть, мне тогда к Игорю уйти?

Мне не нравилось, что он считал себя плохим. И бесило то, что он считал, будто бы мне нужен кто-то другой. Не знаю, откуда в нем брались эти мысли. Тяжелые, темные, давящие. И я всячески пыталась показать Диме, как он мне нужен. Ведь чем больше мы общались, тем сильнее я понимала — образ плохого парня лишь защита. Маска, которую он много лет носит.

— Буду его девушкой, а не твоей, — продолжала я. Хотя на самом деле к Игорю я относилась как ко другу детства и не больше. Мы изредка переписывались, и Диму это ужасно бесило. Он ревновал. И сейчас ревность взяла вверх над всем остальным.

— Я твоего Игоря поломаю, — ухмыльнулся Дима.

— Тогда не говори о расставании. Бесит.

— Ладно, — он коснулся моих волос и вытащил из них сухой листик. А затем, не сдержавшись, снова обнял и зарылся носом в волосы.

— Что у тебя за духи? — пробормотал Дима, сжимая меня в своих объятиях.

— Я ими не пользуюсь, — растерялась я.

— Да? А почему так вкусно пахнешь?

Я смутилась еще сильнее. Иногда, когда мы оставались наедине, Барсов становился таким милым, что порою я не знала, как реагировать. Наверное, сказывалась моя неопытность в отношениях.

Нашу идиллию прервал звук нового сообщения, и мне пришлось доставать телефон из кармана. Вдруг репетитор по английскому? У меня занятие через полчаса. Вдруг перенесет, как на прошлой неделе? Но это оказался не репетитор, а Игорь. Будто чувствовал, что мы о нем говорим.

«Привет! Может быть, погуляем?» — написал он.

Дима, разумеется, прочитал сообщение.

— А может быть, ты прогуляешься в задницу, дебил? — приподнял бровь Дима — ту, которая была со шрамом. — Дай-ка мне телефон, малыш. Я с ним поговорю.

— О чем?! — не поняла я и на всякий случай спрятала телефон за спину.

— О том, чтобы не думал о прогулках с моей девушкой.

— Дим, мы просто друзья детства. Ты вообще в себе?

Дима хрипло рассмеялся.

— Полина, дружбы между мужчинами и женщинами не существует. Кто-то с кем-то хочет переспать, вот и все.

Иногда он был до безумия прямым. Но при мне почти не выражался — старался быть милым.

— И это явно не ты, — продолжал Дима. — Твой дружок хочет завалить тебя в кровать.

Я стукнула его по плечу — о таком я даже не думала. Связь с Игорем казалась противоестественной. Он же мне как брат, что ли.

— Бред, Дим.

— Отвечаю. Никто не будет общаться с тел… девчонкой, потому что хочет быть ей другом. Кому в своем уме захочется быть во френдзоне? Если чел затирает тебе, что он твой друг, это фигня. Шли его, он врет.