Твои

В ответ не раздается ни звука.

Взяв сырный соус, я рисую на макаронах улыбающуюся рожицу, и зову дочку снова. И снова молчание.

— Полина. — Приоткрыв дверь в спальню, я оглядываюсь и тяжело вздыхаю.

За последние два часа ничего не изменилось: как сидела на кровати так и сидит. Набор из пяти корон в здоровенной розовой коробке, подаренной Робертом, стоит нетронутым на полу.

— Крольчонок, так нельзя, — ласково, но твердо произношу я, присаживаясь рядом с дочкой. — Сегодня я разрешила тебе не пойти в садик из-за твоего плохого настроения, но завтра тебе придется. И кушать тоже нужно, потому что в противном случае тебя заберут в больницу.

— В садик я пойду, но кушать ничего не буду, — с вызовом буркает Поля.

— И кого ты этим наказать хочешь? Меня? Разве я тебе что-то плохого сделала?

Промолчав, Полина поглубже втягивает голову в плечи. Нет, наказывать меня она не хочет. Просто не знает, как справиться с тем, что чувствует.

— Малыш, когда твой папа приехал, мы ведь знали, что рано или поздно ему нужно будет вернуться, правильно? Он хотел задержаться подольше, чтобы свозить тебя на Байкал, но у него не получилось. Так бывает у взрослых. Ты же видела: он и сам очень сильно расстроился.

Я намеренно обхожу упоминания о его обещании вернуться, чтобы не давать ложных надежд. Может ведь и не вернуться, а нам с дочкой нужно продолжать дальше жить.

Какое-то время Поля сидит без движения, позволяя мне поглаживать ее по спине, и, поерзав, поворачивается. У меня сжимается сердце. Выражение разгневанной амазонки слетело с ее лица, и теперь я вижу растерянную девочку, которая понятия не имеет, как примириться со взрослой действительностью.

— Я думала, Роберт в тебя влюбился и не уедет, — жалобно восклицает она. — Думала, что раз мы хорошо проводим время, то он захочет остаться. Что такого интересного есть в Москве, чего нет у нас? У него ведь нет там других дочек и он мог бы всегда жить с нами.

— В Москве живут его родители и друзья, малыш. Там у него есть квартира и работа. Помнишь, я говорила, что Роберт предлагал мне переехать туда, чтобы быть поближе к тебе? Я сама отказалась по той же причине. Потому что здесь живут мои мама и папа, и здесь мои друзья.

Полина опускает свои длиннющие ресницы и снова ненадолго застывает. В голову закрадывается пугающая мысль, что он может обвинить меня в невозможность быть ближе к своему отцу, но она к счастью, этого не делает.

— Я тоже хочу, чтобы у меня был папа, как у Иры и у Алисы, — тихо роняет она, глядя вниз. — Почему Роберт ведет себя так, как будто меня любит, а потом все равно уезжает? Я бы от тебя никуда не уехала.

Мне приходится быстро моргать, чтобы не разреветься на глазах и без того подавленного ребенка. Когда она успела так к нему прикипеть? Ведь Роберт и раньше уезжал, но такой разговор у нас происходит впервые.

— Поля, в том, что папа тебя любит можешь не сомневаться, — я убираю со лба ее пушистую челку и глажу. — Он много раз говорил мне, что ты самая необыкновенная девочка на свете. Просто так вышло, что он живет в другом городе.

— Я бы хотела, чтобы он жил с нами. А ты бы хотела? — она поднимает на меня полные надежды глаза. — Вы с Робертом много смеетесь и разговариваете. У вас бы получилось.

— Не все в жизни выходит как в фильмах, малыш. Я знаю, что тебе было хорошо с папой и ты ищешь способ это продлить, но в жизни все гораздо сложнее.

И словно в напоминание о том, насколько на самом деле сложна жизнь, в дверь раздается звонок. Скорбно прикрыв глаза, Полина изрекает:

— Иди открывай. Алексей пришел.

За короткий путь в прихожую я успеваю насмерть измордовать себя угрызениями совести за вовлечение дочери в столь сложные моральные передряги. Что бы сказали психологи, узнай они, что пятилетний ребенок отчаянно желает свести своего отца с матерью, зная о наличии у нее другого мужчины? Не сломала ли я нечаянно детскую психику?

Открыв дверь, я никак не могу сообразить, что нужно сделать или сказать. Просто таращусь на Алексея, держащего в руках букет цветов и неизменный пакет из местного супермаркета.

— Пустишь? — осведомляется он по истечению нескольких секунд.

Я молча киваю и пячусь назад. Когда я озвучила, что нам необходимо поговорить, я не ожидала, что он притащит с собой цветы.

— Как отдохнули? — его взгляд останавливается на моем облезающем носу и сползает к подбородку. — Ты не одна? — указывает взглядом в коридор. — Выглядишь так, будто впускать меня внутрь не намерена.

Я собиралась все объяснить ему за чашкой кофе, но разговор с дочкой так сильно выбил меня из колеи, что чувство такта и вежливость куда-то испарились. Я просто хочу поскорее это закончить, а потом беззвучно скулить на диване.

— Спасибо, — я машинально забираю из его рук букет и перекладываю его на комод. — Не хочу ходить вокруг да около и скажу сразу, как есть: у нас ничего не получится. На отдыхе между мной и отцом Полины случилось то самое, и молчать об этом было бы нечестно.

Проглотив внезапную сухость во рту, я смотрю Алексею в глаза.