Твои

Слова сыплются из меня легко и идут от души. Дорогой сюда я многого себе навоображала: что встреча пройдет как смотрины, где родители Роберта станут меня изучать и выискивать недостатки, и что они сходу попытаются задавать неудобные вопросы и даже вмешиваться в воспитание моей дочери… Много чего придумала, чтобы не быть застанной врасплох и суметь держать оборону, и при этом совсем не подготовилась к знакомству с людьми, которые из кожи вон лезут, чтобы произвести на нас с дочерью хорошее впечатление и которые как и я готовы расплакаться над ее рисунком.

— Не нужно ничего, — заверяет меня мать Роберта. — Кушайте хорошо. Я сама украинка, но почти сорок лет живу с татарином, и потому люблю, когда мои гости хорошо кушают.

* * *

Украина. Сегодня вся любовь и поддержка российского населения с вами. Держитесь, мои девочки. Я буду стараться писать без выходных, чтобы хотя бы через слово пытаться вас поддержать. Обнимаю каждую из вас. Простите.

39

— Я собираю короны, — докладывает Полина с важным видом, что выглядит особенно забавно с учетом ее перемазанного вишней подбородка. — У меня их очень много. Я ношу их в садике и дома. Один раз в тихий час воспитательница хотела у меня забрать корону, но я не отдала. А потом приехала мама, поговорила с ней и мне стали разрешать в ней спать.

Роберт переводит взгляд с дочки на меня, откровенно забавляясь ее рассказами.

— Прочла лекцию воспитательнице? Мне ты такого не рассказывала, Рада.

— Я много чего тебе не рассказывала, — отвечаю я с шутливой легкостью и сдабриваю ее улыбкой. Все же мы сидим с его родителями, а я оказывается хочу произвести на них хорошее впечатление. Потому что эти люди неожиданно понравились мне.

Первые полчаса за столом я провела настороже: вдруг впечатление окажется обманчивым и таки посыплются укоризненные взгляды и неудобные вопросы? Но когда этого не происходило, начала понемногу расслабляться. В конце концов с чего я взяла, что эти люди непременно чем-нибудь меня заденут? К тому же рядом со нами Роберт, и он едва ли даст Полинку в обиду.

— Рада, а вы в Иркутске чем занимаетесь? — подает голос его отец. — Я кстати много раз был на Байкале. Последний раз лет двадцать назад с палатками ездили. Помнишь, Наташ?

— Помню, — кивает женщина. — Володя Яровецкий тогда голос сорвал, когда под гитару песни пел.

— А Роберт пообещал свозить меня на Байкал, — звонко вставляет Поля. — Когда в следующий раз к нам приедет.

Я трогаю ее плечо и смотрю с укоризной. Как я тебя учила? Старших не перебивать.

— Я работаю в сфере продаж образовательных услуг, — вежливо отвечая я, глядя на Рената. — Мне нравится. Приходится много общаться с людьми, но это меня бодрит.

— Видите, какая зажигалочка, — озорно скалится Роберт, подмигивая. — Энергии хоть отбавляй.

Вытаращив глаза, я пытаюсь пнуть его под столом. Я тут изо всех сил себя серьезной и выдержанной женщиной представить пытаюсь, а он что? Называет меня зажигалкой.

Но мать Роберта лишь с улыбкой кивает, а его отец тихонько посмеивается. Такая шутливая фраза никого не смущает. Кажется, у них в семье доверительные отношения, без лишней строгости. Ну ладно. Надеюсь, он знает, что делает.

— Рада, а у вас случайно фотографии маленькой Поли есть? — женщина вопросительно смотрит на меня. — То, что Роберт нам присылал, я распечатала, но в альбоме еще столько места. Хотелось бы его занять.

В который раз за время нашего недолгого знакомства я испытываю ступор: у них и фотоальбом с Полинкиными фотографиями есть? Это какая-то изощренная пытка для моей совести за то, что столько лет не давала о себе знать?

— Да, есть, — торопливо киваю я. — У меня их о-очень много. Лежат на диске. Могу вам перекинуть.

Спохватившись, смотрю на Роберта. Поможешь своим родителям с этим?

— Ты еще удивишься, когда узнаешь, насколько хорошо мой отец обращается с техникой, — смеется он, правильно расценив мой взгляд. — Во много раз лучше меня.

— Подхалимничает, — усмехается Ренат, но по блеску в его выцветших глазах видно, что слова сына ему льстят. — Но с фотографиями уж как-нибудь разберусь. Компьютер у меня конечно старенький, но памяти еще много осталось.

— А вы? — я поворачиваюсь к матери Роберта, желая уделить достойное внимание ей в благодарность за такой теплый прием. — Где работали?

Эта женщина нравится мне даже внешне. Черты лица мягкие и правильные, взгляд добрый. И волосы для ее возраста выглядят просто великолепно. Густые, глубокого шоколадного цвета с минимумом седины. Почему-то я всегда обращаю внимание на волосы. Наверное, потому что сама всю жизнь мечтала не о бесцветном непокорном пухе, а роскошной темной гриве.

— Я всю жизнь трудилась экологом, — отвечает она, поднося ко рту чашку. — Как химфак закончила, с тех пор.

Не зная, что на это ответить, я киваю и мычу «М-м, как интересно». Теперь всем стало ясно, что по поводу моей зажигательности Роберт преувеличил.

— Ну что, кызым, — отец Роберта разворачивает кресло к Полинке. — Пойдешь смотреть мою мастерскую?