Твои

— Ожидание лишило меня сна, — то ли в шутку, то ли всерьез отвечает он и указывает на дверь кофейни: — Идем? Ты после работы наверное тоже голодная.

От волнения я едва ли способна думать о еде, но тем не менее киваю. Незаметно встряхиваю плечами, чтобы немного себя взбодрить. С недавнего времени присутствие Роберта мешает мне вести себя естественно. Надеюсь, рано или поздно это пройдет.

Заказав половину из нехитрого меню, Роберт демонстративно переворачивает телефон экраном вниз и пристально смотрит на меня. На губах играет легкая улыбка, но взгляд предельно серьезный.

— Пытаешься меня смутить? — уточняю я, глядя на него в ответ.

— Нет конечно. Просто соскучился. Как Полинка?

Слава богу, у нас есть общая дочь, обеспечившая нейтральную тему для разговора. Вряд ли я так сходу смогу произнести те жалкие три фразы, которые заготовила.

— Рисовала все это время. Готовила подарки тебе и твоим родителям. Хотя ты это наверное и сам знаешь. Вы же созванивались каждый день.

— Да, — озорно оскалившись, кивает он. — Полинка была моим верным шпионом.

— И за кем ты шпионил? — иронично осведомляюсь я, включаясь в игру. — За мной?

— А за кем же еще? Знаю все, вплоть до того, какие ты сериалы смотрела.

Я невольно ерзаю на стуле. Стало быть она и об ужине с Аланом ему рассказала?

— Вчера ты встречалась с Вероникой, — добавляет Роберт, будто подслушав мои мысли. — Хорошо посидели?

Щеки неумолимо краснеют. Ай да Полина, великий дипломат. Ее мудрости впору начать пугаться.

— После этой встречи я решила тебе написать, — спонтанно признаюсь я, не желая поддерживать ложь о посиделках с Вероникой.

От волнения пульс снова стремительно учащается. Не знаю, как Роберту это удается говорить о таких вещах напрямую… Помогают годы тренировок наверное, которых у меня не было.

— После возвращения в Иркутск у меня было время подумать… — Глубоко вздохнув, я поднимаю глаза: — Перестань так на меня смотреть, пожалуйста. И так сложно. В общем, я бы хотела попробовать… Отношения. Если ты еще конечно не передумал.

— Я не передумал, — твердо произносит он и к счастью достаточно быстро, чтобы я в этих словах не усомнилась. — И очень рад это слышать. Ради такого можно было и сутки в самолете просидеть.

В душе поднимается ликование. Слава богу, что он такой…. Слава богу, не передумал. Самый сложный в моей жизни разговор вышел на удивление легким.

— Хорошо…Только я не совсем понимаю, если честно, как все это будет. Ты в Москве, а здесь… А еще Полинка…

— Эй-эй, — перебивает он. — И это весь твой разговор?

Я невольно подбираюсь. А что еще от меня требуется? Признание того, что он мне дорог? Так и без этого понятно. Я не планировала рассыпаться в признаниях, сидя друг напротив друга при дневном свете. Может быть позже, в более интимной обстановке.

— Привыкла доносить суть максимально лаконично, — бормочу я в пояснение. — Но если есть вопросы — можешь задавать.

— Конечно у меня есть к тебе вопросы, так же как у тебя ко мне. Но судя по твоему настрою, задавать их придется мне одному.

Я молчу. Пусть задает сам. Меня устраивает.

— Тебя очевидно беспокоит мое общение с другими женщинами, но ты по-какой-то причине молчишь, — продолжает Роберт. — Думаю, можно начать с этого.

61

Я не знаю, куда деть глаза. Неожиданное упоминание его бывших женщин застало меня врасплох. Он серьезно хочет поговорить о ревности? Так я его не ревную. Скорее не понимаю, для чего ему нужно это всеобщее обожание.

— Что примолкла, Снежок? — переспрашивает Роберт, продолжая пытать меня взглядом. — То, что разговоры по душам — не твоя стезя я уже понял, но на один день придется напрячься.

— Не знаю, чего ты от меня ждешь, — бормочу я, вцепляясь пальцами в блюдце. — Если ты и так обо всем догадался, к чему пустые разговоры?

— Разговор нужен хотя бы потому, что я могу ошибаться, это во-первых. Во-вторых, это своеобразная гарантия того, что если впредь возникнет какое-то недопонимание, мы сможем это обсудить, а не разъезжаться по разным городам… — на этих словах Роберт усмехается: — Моя любовь к самолетам сильно преувеличена. Ну и в-третьих, у нас могут быть разные точки зрения на предмет, и я бы хотел иметь возможность их обсудить.

Я шумно выдыхаю. Вот вроде и понимаю, что взрослые люди должны уметь разговаривать друг с другом — в кино пары постоянно это делают, что кажется абсолютно нормальным, — но как же сложно на деле. Озвучить то, что меня задевают его милое общение с женщинами — все равно что добровольно признать свою слабость. Сильным на все плевать. Они уверены в себе и точно не станут не спать ночами из-за того, что объект их симпатии обменивается с кем-то любезностями. Очевидно, что я не сильная. Может быть меня это бесит, а не востребованность Роберта среди противоположного пола.