Твой ангел-хранитель

Спросил я великого сего Исидора, когда он еще был в живых, какое во время пребывания его у ворот ум его имел делание? « Вначале,  – говорил он,  – я помышлял, что продал сам себя в рабство за свои грехи и потому со всякой горестью, самонасилием и кровавым понуждением делал поклоны. По прошествии же года сердце мое уже не ощущало скорби, ожидая от Самого Господа награды за терпение. Когда минул еще один год, я уже в чувстве сердца стал считать себя недостойным и пребывания в обители, и видения отцов, и зрения на лица их, и причащения Святых Таин и, поникши очами долу, а мыслию еще ниже, уже искренно просил входящих и исходящих помолиться обо мне».

Святой праведный Иоанн Кронштадтский заповедовал молиться о ближнем, зараженном недугом гордыни: « Господи, научи раба Твоего, в диавольскую гордость впадшего, кротости и смирению, и отжени от сердца его мрак и бремя сатанинской гордыни!» Ибо, по уверениям святых отцов, «блудных исправляют люди, лукавых – ангелы, а гордых – один Бог».

Также молятся о гордых преподобному Алексию, человеку Божиему, и преподобному Сергию, игумену Радонежскому, всея России чудотворцу. Сам преподобный чудотворец, которому молятся о даровании смирения, был до удивительной степени наделен этим Божиим даром. По воспоминаниям его ученика и жизнеописателя Епифания Премудрого, случилось однажды, что в Сергиевом монастыре, ставшем впоследствии Лаврой, закончились и хлеб, и соль – единственная еда аскетичных иноков. Три дня игумен Сергий провел без пищи, а на рассвете четвертого, взяв топор, отправился к одному из братьев, желающему пристроить сени к своей келье, – с предложением плотничьих услуг. К позднему вечеру закончив пристройку, он попросил за «услугу» несколько кусков плесневелого хлеба.

Впрочем, молясь о сыне/муже/брате/подруге/ и т. д., ошибочно полагать, что сами не грешим этим чудищем о двенадцати головах. Просто гордость имеет разную степень, разные по обширности ареалы и крайне многообразна в своих проявлениях. Ведь дикая озлобленность на вся и всех, крайнее ожесточение, уродливое чванство, пускание мыльных пузырей из надменно надутых губ или жизнь «навыворот и наизнанку», когда, будучи непризнанной, заброшенной и нелюбимой, выказываешь уже самое червивое и худшее, что в тебе есть – свидетельствуют всего лишь о том, что слишком большая территория души поражена уже этой жуткой и гибельной проказой, что слишком глубоко, до самых корней, эта проказа проникла в человека.

Некий мудрый старец увещевал гордящегося брата, но тот ответил ему: «Прости меня, отче, я не горд». Мудрый старец возразил ему: «Чем же яснее ты мог доказать, что ты горд, как не этими словами».

А вот симптомы тщеславия, этой начальной стадии гордости, которые при малейшем самоанализе большинство людей в той или иной степени может обнаружить в себе: нетерпение упреков, жажда похвал, искание легких путей, непрерывное ориентирование на других – что они скажут? как это покажется? что подумают?.. Детская и юношеская застенчивость часто не что иное, как то же скрытое самолюбие и тщеславие. (Священник Александр Ельчанинов).

И даже «правомерные» обиды, «справедливые» упреки, рвущиеся с губ, или просто молчаливая горечь от косого взгляда или невнимания кого-либо к твоей собственной персоне – суть та же гордость, чей дальнейший рост, как рост баобабов, привидевшийся Маленькому Принцу, может разорвать хрупкую планету сердца на множество мелких, ни к чему не пригодных кусочков.