Твои атомные дирижабли (СИ)

Кто-то, а особенно много таких среди лысых, словно полено, стариков из первого поколения, уверены будто Советский Союз, да и человечество в целом, проиграли войну вторжения. Но Ворошилов с такими людьми в корне не согласен. Пусть люди не выиграли, но и не проиграли. Это неисчислимые орды демонов: стаи полуразумных адских псов, войска закованных в роговую броню трёхметровых гвардейцев, огненные ифриты, способные принимать любой чужой облик оборотни, крылатые исчадия и возглавляющие их адские генералы. Это они, столкнувшись со сверхточными ракетами, сгорая под огнём тяжёлых огнемётных систем, падая как колосья под плотным свинцовым дождём, они — испугались несмотря на всю свою сверхъестественную силу. Испугались и в страхе бежали обратно за открытые ими же самим врата.

Они, в ужасе, уничтожили землю, наложив на неё глобальное проклятие, чтобы только земляне не смогли пройти следом за ними и заставить ответить за всё, что только они натворили пока длился период начальной растерянности, пока войска каждой страны сражались сами по себе, не объединившись в общий фронт.

В конце концов: потеряв столь многое и сохранив столь малое, человечество всё-таки выжило и даже смогло пережить гибель материнской планеты.

И в этом заключалась главная ошибка захватчиков — они не добили смертельно раненного зверя, пребывая в полной уверенности, что вскоре тот умрёт сам. Зверь не умер. Наоборот, стал только крепче. И пусть едва-едва пятьсот тысяч проживающих на Луне человек не сравнить с восьмимиллиардным человечеством ни по общей численности, ни по производственным возможностям, однако следует помнить, что выжили, в первую очередь, учёные и военные, то есть те, кто находится в тот момент на лунных станциях и на борту орбитальных станций. Именно они: учёные и военные стали творцами нового мира и воспитателями первых поколений новых людей.

Сеть лунных станций, основанных различными государствами прекрасной, но уничтоженной земли объединилась под общим началом. И так как наиболее крупные станции были советскими, то последнее человеческое государство стало называться Лунной Советской Социалистической Республикой.

Самой последней.

Самой молодой.

И одинокой, самой одинокой республикой во вселенной.

А внизу, в разрывах чёрных, словно угольный порошок, электризованных туч продолжала проплывать выжженная и исковерканная поверхность материнской планеты.

— Вижу чудовище, — доложила Нина. — Классификация, вроде бы, «бегемот». Будем стрелять?

— Что значит «вроде бы»? — возмутился Ворошилов, не отрываясь от ремонта, разобранного рельсотрона. — Кто так вообще докладывает? Доложи точно.

— Да не знаю я точно, — отозвалась Нина. — Оно в песок зарылось, одна голова и торчит. Голова самая обычная — размером с посадочный челнок и пасть поперёк себя шире. Это и «бегемот» может быть и зачем-то выбравшийся на сушу «левиафан» и «подземник», хотя последние обычно поменьше, да и не торчат так долго на воздухе, но кто его там знает.

— Запиши в журнал: обнаружено чудовище, классификация затруднена в виду применения попытки зарыться в песок… с головой, — поправил мелкую Клим.

— Стрелять будем?

— Ты же говоришь там одна голова с пастью поперёк себя шире только и торчит?

— Вот по зубам ей и влепить болванку. Я с трёх выстрелов попаду, спорим? — пообещал включившийся в разговор Володька.

Чуть подумав, Клим покачал головой: — Нет, пока не разберусь с поломанным рельсотроном, ко второму даже не подходите. Не хватало только чтобы вы и второй тоже сломали, а станция осталась бы без мелкокалиберного вооружения.

— Это не мы сломали, — заныли Борис с Василием.

— Сейчас разберёмся, — пообещал Клим. — Вот уже скоро.

Торчащая из песка пасть оставшегося неклассифицированным чудовища осталась позади. Пелена туч уплотнилась, подсветилась вспышками изнутри. Внизу началась мощнейшая гроза с ударами многокилометровых молний о и без того истерзанную поверхность. Впереди по курсу, правда ещё очень далеко, пылало тёмно-красным цветом зловещее зарево извергающегося вулкана.

— Товарищ Клим, — позвала Нина. И от того, что она обратилась к нему официально, назвав товарищем, а не просто Климом или мастером-джедаем, Ворошилов понял: младшая что-то обнаружила на приборах. Что-то гораздо более необычное, чем зарывшееся по горло в землю и бессильно скалящееся на пролетающую над ним станцию чудище.

— Что такое?

— Товарищ Клим, кажется, там внизу, почти прямо под нами…

— Антонина, докладывай, как полагается!

— Там люди! Внизу!

— Не может быть, — не поверил Клим.

Сидевший за вторым постом Володя чётко и по-военному ответил: — Подтверждаю.

Переглянувшись, Васька с Борькой бросились к своим рабочим местам за свободными пультами.

— Откуда внизу взялись живые люди? — продолжал не понимать Ворошилов. Руки сами закрывали корпус рельсотрона и закручивали последние гайки. Хорошая новость, что мальчишки действительно невиноваты в поломке, отошла на второй план при получении известия: на поверхности мёртвой земли замечены живые люди.

Вот только, как они там оказались?

— Подробности?