Твой дядя Миша

Перрико(выходит вперед и начинает, не ожидая вопросов). Я сын крестьянина. Кастилец. Пятнадцать лет мне было, когда отец меня привез в Мадрид и показал мне бой быков в мадридском цирке. На этом я погиб. Вот шпага. (Вынимает шпагу из ножен.) Я с ней не расстаюсь. Ее нашел мой прадед в долине Лас-Новас-Дитолоса. Много веков назад между кастильцами и маврами в долине этой грозный совершился бой. На шпаге есть насечка. (Читает.) «Без повода не обнажай, не опускай без славы. В Толедо выкована я». Когда я возвратился из Мадрида, украл я эту шпагу у отца, и в тот же день я трех быков помещика свалил на землю, на лугу…

Председатель. Ваша профессия?

Перрико. Тореадор.

Диего. Скажите, капитан… Известно, что многие тореадоры, и даже меньше знаменитые, чем вы, — вы сами знаете их имена — сражаются в рядах фашистов против нас. Что вас заставило пойти в ряды республиканцев?

Перрико зло посмотрел па Диего, молчит.

Председатель. Ответить надо, капитан. Перрико (после паузы). Матадор Антонио Галаи в Мадриде фабрику табачную имел… А Валентино имел игорный дом для офицеров гвардии. А я…

Диего. Вы разве собственного дома не имели?

Перрико смущен, молчит.

Имели или нет?

Перрико. Имел. Дом я имел и больше ничего. При чем здесь дом?.. Ведь дом — не фабрика… не банк… Я жил в нем — только и всего.

Диего. Вы все же не ответили, что привело вас к нам, в ряды республиканцев?

Перрико(председателю). Чего он хочет от меня?

Председатель(Диего). Товарищ, вы знаете о капитане что-нибудь, что следовало б знать и нам?

Диего. Нет, я не знаю, но…

Председатель. Но что? Слыхали что-нибудь о нем?

Диего. Нет, я ничего о нем не слышал… Знаю только, что Наварро — прославленный тореадор, и преданность его республике мне подозрительна…

Председатель. Нам недостаточно одних лишь голых подозрений.

Педро. Боец Перрико превосходный. И в рукопашных схватках он наша верная рука. Вот (улыбается) недолюбливает только огневого боя…

Перрико. Трусость человека, его боязнь смотреть врагу в глаза придумала оружье огнестрельное… Оно мне ни к чему. Предпочитаю шпагу.

Председатель. Ваша партийность, капитан’

Перрико. Я анархист.

Голос: «Вива капитан Наварро!»

Председатель кивком отпускает Перрико.

Первый член комиссии. Марианна Танчес, лейтенант.

Голоса: «Вива Марианна! Вива лейтенант!»

Марианна. Дочь булочника я. Жила в достатке, хотя бывали перебои. Училась. Закончила в июле. Диплом врача имею. На фронте…

Председатель. Но почему не врач, а командир вы? Фронт так нуждается в работниках врачебных!..

Марианна(смущенно). Я полагаю, что в бойцах нуждается фронт больше. Пусть лечат раны старики и те, кто не способен с оружием в руках сражаться и раны наносить врагам. А я здорова, владеть оружием умею, стреляю хорошо и, говорят, командую не плохо. Прошу…

Крики: «Вива лейтенант! Вива Марианна! Вива!»

Председатель. Партийность ваша?

Марианна. Социалистка.

Председатель. Пожалуйста, вопросов больше не имею.

Марианна отходит.

Первый член комиссии. Фредерико Гарсиа Кастро, капитан.

Кастро выходит вперед, стоит, ждет вопросов, молчит. В массе возникает песня «Единый фронт», она крепнет, ширится, распространяясь в глубину, за сцену. Поют все на сцене. Члены комиссии встали, тоже поют. Кастро стоит, смущенно опустив взгляд. Когда песня окончилась и члены комиссии сели па свои места, Кастро поднял взгляд па председателя.

Кастро. Я больше ничего сказать вам не могу.

Взрыв: «Вива Фредерико! Вива поэт! Вива! Вива! Вива капитан!»

Член комиссии. Пронико, капитан.

Пронико(подходит). Мне двадцать восемь лет. Я из крестьян…

Председатель. Ваша партийность?

Пронико. Коммунист.

Треск полевого телефона.

Один момент, товарищи… (Идет к телефону, берет трубку.) Двенадцать тридцать четыре слушает. Кто говорит? Так. Слушаю.

Пауза.

Есть лично командира. Товарищ командир, вас лично.

Педро(берет трубку из рук Пронико). Педро Коррильо. Да… да… да… да… да…

Пауза.

Есть! (Кладет трубку.) Пронико, сбор!

Пронико уходит.