Твой дядя Миша

Кузьма. А как же может быть иначе? Где они найдут лучшего председателя?

Агафонов(сердито). Не говори ерунды!

Кузьма. Что ты, Василий! Ведь это только одни голые факты.

Агафонов. Стыда у тебя нет! На старости лет подхалимничаешь.

Кузьма(обидевшись). Перед кем?

Агафонов. Передо мной, перед председателем колхоза.

Кузьма(гневно). Да как ты смеешь! Эх, Вася!.. Василий Степанович… Я здесь состарился, и никто никогда меня так не обижал… (Сердито бросает па стол бумаги и идет к двери.)

Агафонов(догоняет его и хватает за руку). Прости меня, Кузьма! Это я так… сгоряча…

Кузьма(качает головой). Нервничать ты стал, Василий Степанович, выдержку потерял. Ты словно чего-то боишься, а чего — и сам не знаешь.

Агафонов. Боюсь, Кузьма. И тебе, как другу, чистосердечно признаюсь: боюсь.

Кузьма. Чего, Васенька? Чего тебе бояться? Наш колхоз среди первых в области. И в какой? В Московской области!

Агафонов. Вот этого-то и боюсь, Кузьма. Дело наше как море… словно Московское море… Гляди, как бы нас волной не смыло! Что такое наш колхоз? Это же целый комбинат! А люди! Приходит ко мне простой колхозник, советуется — как бы поднять урожай пшеницы или надоить побольше молока, и, черт возьми, всё геометрическими прогрессиями доказывает. А что я и этих проклятых прогрессиях понимаю? Ни шиша!

Кузьма. Твоя голова поважнее этой геометрии.

Агафонов. Ну, начал ладан кадить. Вокруг председатели колхозов — агрономы с высшим образованием. А мы с тобой…

Кузьма(передразнивает). «С высшим образованием»… А что у них, лучше нашего дело поставлено, что ли?

Агафонов. Будет тебе, Кузьма! Подожди, скоро обгонят нас соседи. Тогда не то запоешь…

Кузьма(вздохнув). Тяжелое время…

Агафонов. Врешь, Кузьма! Время хорошее. Время что надо!

Кузьма. Не пойму я, чего тебе горевать?

Агафонов(понизив голос, доверительно). Мою Екатерину Григорьевну в стенной газете раскритиковали.

Кузьма(удивленно). Я читал сегодняшний номер, там про Екатерину Григорьевну нет ни слова.

Агафонов(шепотом). Я был у Зои в библиотеке. Случайно увидел статью. Ай-яй-яй! Чего они только про нее не написали. Придется се освободить от работы.

Кузьма(сокрушенно). Ничего не понимаю. Женщина работает с утра до поздней ночи, не знает ни сна, ни отдыха, а они…

Агафонов. А ты прикинь с другой стороны. Они правы. Ведь жена моя — не специалистка, зоотехнического образования не имеет.

Кузьма(пожав плечами). Пожалуй, и это верно…

Агафонов. Вроде как с твоей бухгалтерией получается. Здесь четырехклассного образования уже маловато.

Кузьма. Это верно. (Опомнившись.) Ты что сказал?

Агафонов. Вот это и сказал. (Пауза.) Плохи наши дела, Кузьма.

Кузьма молчит.

Без бухгалтера нам не обойтись. Бухгалтерия-то у нас тройная…

Кузьма. Значит, меня… по шапке?

Агафонов. Тебя? Нет… (Хитро.) А как ты сам посоветуешь?

Кузьма(задумался). Жестокий ты человек, Василий. Жену родную не пожалеешь.

Агафонов. Как видишь, не жалею.

Кузьма(идет к двери, поворачивается). Стало быть, мне домой… на печку?

Агафонов. Почему? Ты же сам говорил, что на ферме понадобятся счетоводы.

Кузьма(упавшим голосом). Когда будет решение о моем освобождении?

Агафонов. А кому нужно разводить этот бюрократизм? Пиши заявление. Так, мол, и так… прошу меня… на пенсию… Или куда-нибудь перевести…

Кузьма. Эх, Василий, на свою голову раздул кадило. Гляди, как бы и тебя волна не смыла. (Уходит.)

Агафонов(оставшись один). Я сдаваться не думаю… Хотя волна такая, что может и захлестнуть… (Задумался.)

3анавес

Действие второе

Картина вторая

Вечер.

Большая читальня колхозной библиотеки. За длинным столом, где разложены журналы и газеты, — сидят колхозники: старики и молодые — девушки, парни. Среди них: Ваня Мухин и мужчина средних лет — Иван Иванович Коровин. В углу, особняком, на стуле — Тарас. В конце стола — Сергей Рябинин; у книжного шкафа — 3оя. Занавес открывается в тот момент, когда на сцене общий хохот и веселый гомон, столь несвойственный обычной тишине читальни.

Зоя. Тише, товарищи! Забыли, где находитесь?

Смех смолкает.

Коровин. Слушаю я вас, товарищ Рябинин, и думаю: мастер вы сказки рассказывать!

Рябинин. Вот вы уже немолодой человек…

Коровин. Да, пятьдесят пять стукнуло.

Рябинин. А если лет тридцать тому назад вам бы рассказали о сегодняшней жизни — разве она не показалась бы вам сказкой?

Коровин. Как вам сказать?.. И да, и нет… Я ведь сам своими руками делал эту жизнь, дорогой наш Сергей Дмитриевич!