Твои дни сочтены

Что ж, сейчас мне предстояло временно переместиться из успешного в социальном и материальном плане мира милехиных, привольновых и прочих в такой вот не очень благополучный и благонадежный мир. Обычный рабочий момент, ничего страшного.

– Вон она, – Дима кивнул в сторону женщины, стоявшей за лотком с какой-то мелочовкой.

Надо отдать должное, Оксана не производила впечатления опустившегося человека. Выглядела она весьма прилично, внешне ее можно было принять за сотрудницу любого госучреждения. Лет ей было около сорока, короткая стрижка осветленных волос, под халатом – голубой свитер и джинсы. Совершенно обычная, рядовая женщина, одна из тысяч…

Я уже собиралась подойти к ней и расспросить о Замараеве, как вдруг удача улыбнулась мне: я увидела самого Александра! Узнала я его сразу, так как он как две капли воды был похож на свою мать – просто одно лицо.

Я со стороны оглядела свидетеля. Мужчина среднего роста, лет сорока – сорока пяти, худощавый, одет просто, но чисто.

Он остановился поодаль от своей подруги и тревожно огляделся по сторонам. Не заметив ничего для себя опасного, Замараев подошел ближе. Они о чем-то пошептались, причем Оксана несколько раз повысила голос, пытаясь в чем-то убедить собеседника, а потом махнула рукой, достала кошелек и, вынув оттуда немного денег, сунула их своему другу. Тот сразу заулыбался и потянулся к ней, но Оксана раздраженно отмахнулась и, затянув потуже пояс халата, бросила ему:

– Тысячу раз говорила, приходи трезвый!

Александр радостно закивал и поспешно пошел своей дорогой.

Я двинулась следом за Замараевым, раздумывая над тем, как в конечном итоге заставить его говорить. Александр остановился возле пивного ларька. Он достал из кармана деньги, выданные ему Оксаной, и начал сосредоточенно пересчитывать. Затем сунул деньги в окошечко пивного ларька:

– Слышь, друг, налей-ка мне полкружки.

Продавец равнодушно пересчитал деньги и отпустил товар. Замараев, получив вожделенную кружку, отошел к стойке. Я взяла две кружки пива, большую воблу и двинулась к Александру. Подошла к нему, улыбнулась как можно приветливее и непринужденнее и предложила:

– Угощайтесь.

Сашка посмотрел на меня крайне подозрительно:

– С чего это? – спросил он.

– А у меня сегодня день рождения, – просто развела я руками.

– В день рождения тебе подарки должны дарить, – хмыкнул Александр, но взгляд его зацепился за пивные кружки, сосредоточенно скользя по ним.

– А мне вот не подарили, – вздохнув, тихо ответила я и смахнула воображаемую слезинку.

Александр перевел взгляд на меня, и в нем появилось что-то похожее на сочувствие.

– И что же, тебе, молодой и красивой, даже выпить не с кем?

– Не с кем, – жалобно пожала я плечами. – Я с женихом поссорилась… Он сказал, что больше не придет. Вот мне и захотелось выпить с хорошим человеком.

Безусловно, мой наряд, несмотря на то, что оделась я в тот день довольно просто, не подходил для того, чтобы пить пиво у ларька. Тем не менее я, ничтоже сумняшеся, повторила:

– Так что угощайтесь. Выпейте за мое здоровье. И счастье.

И улыбнулась ему так дружелюбно, что сердце алкоголика, похоже, дрогнуло. Он улыбнулся в ответ и взял предложенное угощение, кивнув головой в знак благодарности. Некоторое время слышались только хруст раздираемой на части воблы и довольное сопение.

– Вас как зовут? – спросила я.

– Саша, – ответил тот. – А тебя?

– Таня, – ответила я, изо всех сил стараясь казаться этакой свойской девчонкой и переходя на «ты». – Ты работаешь где или нет?

– Нет, – ответил Сашка. – Раньше на заводе работал, а теперь нет. Подрабатываю кое-где, но постоянно нет.

– Где подрабатываешь-то?

– В кооперативном доме слесарем-сантехником. Иногда на стройке. Меня обещали взять на стройку, но пока глухо…

– А жена, дети есть?

Замараев неопределенно махнул рукой и после небольшой паузы ответил:

– Жена умерла. Дочь тоже. Девятый год уже пошел с тех пор. Дочери сейчас было бы четырнадцать годков.

– А что случилось с женой и дочерью? – участливо спросила я.

– Попали в аварию, – коротко ответил Сашка, не вдаваясь в подробности.

Он сглотнул слюну, заново переживая эту теперь уже давнюю трагедию. Я не стала больше заводить расспросов на эту тему, сменив ее:

– Живешь один?

– Один. Дочка младшая у моей матери, а я… Есть у меня женщина хорошая, я у нее сейчас обитаю. Но она… – Замараев вздохнул. – Ругается на меня. Хочет, чтобы пить бросил. Мне, говорит, семья нужна нормальная, а не хухры-мухры. И сегодня вот велела не возвращаться, пока не протрезвею…

– А ты домой пойди, – посоветовала я. – Протрезвеешь, приведешь себя в порядок – тогда и вернешься. Что домой-то не идешь?

Замараев не ответил. Нахмурился и отвернулся. Я наклонилась к нему и тихо сказала:

– Саша, нам очень надо поговорить. Давай отойдем к скамейке в сквере, чтобы нас никто не услышал.

Замараев удивился, но ничего не сказал, быстро допил пиво и, сунув в карман недоеденную воблу, пошел за мной следом. Мы дошли до лавочки и сели.

– Говори, что хотела, – сказал Замараев. – Работу, что ль, предложить?