Твой друг. Сборник. Выпуск 2

Сколько раз я, замирая,
Сам пути себе не зная,
Потеряв и след, и свет,

Выходил на звуки лая,

Чтоб моя тропа земная,
Стежка горестей и бед

В том лесу не обрывалась,

Чтобы силы оставалось
У меня на много лет.

ОНИ СРАЖАЛИСЬ ВМЕСТЕ С НАМИ

Василий Великанов Я ПОМНЮ ИХ…

ИСТРЕБИТЕЛИ ТАНКОВ

Дождь моросил непрерывно. Небо и земля казались однообразно-серыми, неприглядно-тоскливыми. Только вспаханный склон высоты глянцевито отсвечивал. На ратном поле среди подбитых черных танков с крестами на башне валялись бороны, покореженные сеялки…

Батальон капитана Неверова засел в окопах, вырытых наспех. При поспешном отходе не удалось как следует укрепиться. Оборона была тяжелой. Враг атаковал позиции по нескольку раз в день: он рвался к Ростову-на-Дону.

Капитан Неверов, молодой высокий блондин, каждый раз после того как захлебывалась вражеская атака, возмущался: «Тьфу, черт побери! И откуда они берут столько танков?!»

Ночью пришли в батальон бойцы с собаками — истребителями танков. Капитан Неверов впервые видел таких собак и не очень-то верил в их боеспособность.

— В ученье они, может, и хороши были, а здесь такой огонь…

— Не подведут, — не очень твердо возразил инструктор Иван Петухов.

— А из вас в бою был кто-нибудь?

— Нет. Только Ваганов.

На это капитан Неверов, сам воевавший уже четыре месяца, недовольно заметил:

— Пока вас самих пообстреляют, повозишься с вами…

— Не подведем, товарищ капитан, — уже гораздо решительнее сказал Петухов.

— Вот и жратвы собакам много надо… — не унимался Неверов.

— Сегодня не надо, товарищ капитан. Голодные они лучше на танки пойдут.

— Посмотрим. Заработают — накормим.

— Но если, товарищ капитан, они в бою заработают, то кормить их уже не придется, — тихо и с горечью проговорил Петухов.

Вожатых с собаками развели по ротам. Иван Петухов, Ваганов и еще несколько человек попали на самый ответственный участок — в боевое охранение, где действовал усиленный стрелковый взвод. Командовал им маленький, щуплый, с рыжим чубом лейтенант Смирнов. Новички, не умея еще отличить безрассудное удальство от опыта, приобретенного во многих боях, принимали лейтенанта за человека отчаянной храбрости и удивлялись на первых порах, когда слышали от него: «Меня не убьют, я знаю, где упадет снаряд, и где летит пуля…».

Лейтенант принял радушно.

— Ну, приземляйтесь пока. А собачек чтоб не слышно было, а то фрицы могут догадаться, какой им «гостинец» припасли. До рассвета отдыхайте, а там будьте готовы каждую минуту.

Вожатые разошлись по траншее; укрывшись плащ-палатками, пристроились на влажных подстилках из веток. Собаки жались к людям. Рядом с человеком и теплее, и не так страшно. Ночь-то темная, как чернозем, и тихая такая, будто все на свете умерло. Только луч вражеского прожектора скользнет порой по земле, поблуждает из стороны в сторону, а потом, подскочив и ткнувшись в мокрое одеяло сплошных туч, оборвется.

Туманно-серый рассвет приходил медленно, будто опасался кого-то…

Когда тьма начала отступать, на гребне поля показалось что-то черное, одиночное. Оно на глазах росло и стало танком. За ним левее вырос еще один, а потом показались и правее… семь, восемь, девять, десять, одиннадцать. Петухов наблюдал, затаив дыхание, слышал отдаленный гул и удивлялся: до чего же медленно ползут бронированные машины — словно черепахи.

Когда позади танков стали видны фигурки людей, лейтенант Смирнов зычно подал команду:

— Та-анки! Приготовиться!

И будто от его слов где-то в тылу разом ухнули артиллерийские батареи, и впереди вражеских машин полыхнули взрывы. Густой дым расплылся и закрыл железную лавину.

— Заградительный огонь, — промолвил Ваганов.

Залпы следовали один за другим, и казалось, что сквозь этот сплошной огонь танкам не пробиться. И все же из дымовой завесы вынырнули черные стальные громады. Их было уже меньше, но они упорно приближались.

Артиллерия вдруг умолкла.

— Почему прекратили стрельбу? — нервно спросил Петухов Ваганова.

— Нельзя. Нас могут зацепить…

— А почему мы молчим?

— Далековато. Зачем напрасно патроны жечь.

Собаки повизгивали и натягивали поводки.

И вдруг напряженное, накаленное ожидание прервалось командой лейтенанта Смирнова:

— Собаководы, стоять насмерть! По наступающей пехоте противника прицельным огнем, взвод, пли!

Винтовочный залп оглушил. Защекотало в ушах. Собаки вздрогнули и прижались к хозяевам.

Выйдя с пахоты на твердый грунт, танки ускорили ход и открыли стрельбу. Автоматчики, пригибаясь, бежали вслед и тоже стреляли. В это время прямой наводкой открыла огонь противотанковая пушка. Орудийный расчет работал быстро и ловко. Приземистое орудие то и дело дергалось, посылая снаряд за снарядом. Вот уже головной танк закружился на месте. Но и пушка вдруг замолкла.