Твои грязные правила

В груди все еще болит, но уже получается сделать вдох. Мне становится немного спокойней. Не знаю, почему я верю ему. Но в его глазах сейчас нет и капли игры. Он откровенен со мной. Впервые за все время Рахманов говорит правду, я чувствую это. Я пытаюсь обернуться. Делаю шаг, но в следующий момент нога соскальзывает с подоконника, и я лечу вниз, чудом уцепившись за край окна рукой. Мне больно. Пальцы соскальзывают. Еще секунда, и я разобьюсь. Только сейчас до меня доходит, что я натворила. Соня. Как же я оставлю ее одну? Страх и паника заполняют меня. Прикрываю глаза, прощаясь с жизнью, а в следующий момент крепкая хватка сжимает запястье моей руки.

- Бобер, помогай, - рычит, напрягаясь, что есть сил, пытаясь вытянуть меня обратно. Спустя несколько секунд он таки затягивает меня обратно. Вцепившись в него мертвой хваткой, прижимаюсь очень крепко. Меня трясет. В глазах - ни капли слез, но внутри, словно секунда до взрыва – все затихло. Стоит моим ногам оказаться на твердой поверхности пола, он немного отстраняется.

- Полетать вздумала? Совсем чокнутая, Бобер? – сквозь стиснутые зубы, прожигая меня гневным взглядом. – Сказал же, не трону, - резким толчком откидывает назад мое тело. Ударившись спиной о поверхность стены, сползаю безвольной массой на пол. Прижав к груди колени, сотрясаюсь от беззвучных рыданий, сквозь пелену перед глазами смотрю на спину удаляющегося Рахманова.

‌Глава 12

Лейла

Я не помню, как добралась до выделенной мне комнаты. Словно не в этой реальности находилась. Пришла в себя, лежа на подушке и утопая в слезах.

В дверь постучали. Испуганно вздрогнув, я только сильней закуталась в одеяло. Открывать никому не хотелось. Возможно, если я буду тихой, они уйдут.

Мне было так больно, так обидно. Костя... как он мог так поступить? Стоило мне подумать, что есть в этой жизни хоть один человек, которому я дорога, тут же получила жесткую пощечину от судьбы. Неужели все было ложью? Игрой с самого начала. Противно-то как… за деньги… Все до одного в том ужасном клубе играли свою роль. И Эля, и Костя. Будто марионетки, управляемые бездушным и бессердечным кукловодом Рахмановым. От понимания всей ситуации, от понимания того, что я жила все это время в розовых очках, мне становится тошно. Я не знаю, что делать дальше. Не знаю, как собирать себя снова по кускам. Я просто должна встать и уйти отсюда. Убраться подальше от этого человека, чтобы больше никогда в своей жизни не встречать его на своем пути.

Страх от пережитого там, в кабинете, осознание того, что я только что чуть не распрощалась с жизнью, не оставила свою дочь сиротой, накрывает волной. Мне становится так горько, так стыдно за себя. Как я могла так рисковать собой? В тот момент я была разбита, находилась в таком состоянии, что позабыла напрочь обо всем. Ничего не имело значения… абсолютно ничего.

Слезы душат, заставляя все тело дрожать. Стук в дверь не прекращается, становится громче.

- Лейла, открой. Не то мне придется выбить эту дверь, – раздается с той стороны женский голос. Катя. Можно подумать, у нее хватит сил выбить дверь. Но с другой стороны… она может позвать кого-нибудь на помощь. И, не дай бог, это будет Назар. Буквально отдираю себя от постели. Приблизившись, отворяю щеколду.

- Выглядишь дерьмово, - заключает девушка, окинув меня изучающим взглядом. Потеснив меня, проходит в комнату.

Не имея ни сил, ни желания отвечать ей, возвращаюсь в постель. Я знаю, Катя очередной посланник Рахманова. Ее слова будут точно такой же фальшью, как и всех окружающих. Черт, нужно сваливать поскорей отсюда, но я чувствую себя абсолютно разбитой.

- Назар просил принести тебе поесть, - произносит девушка, приседая на край матраца. – В общем, если кушать захочешь, добро пожаловать в кухню, - сложив на груди руки, придирчиво рассматривает меня. Ничего не отвечаю. Молча закрываю глаза, надеясь на то, что Катя поймет намек и уйдет.

- Еще шеф сказал, что сегодня ты можешь остаться здесь, а завтра с утра сюда подъедет его водитель, отвезет тебя в город, посадит на самолет, - раздается в тишине Катин голос. Ее слова заставляют меня злиться.

- Не собираюсь я здесь до утра торчать. Уйду сама, а начальнику своему передай, что от него мне ничего не надо.

- Прям, совсем ничего? – в ее голосе так и сквозит недоверие. - Он тут денег передал, сказал, что это твой... моральный ущерб, - приоткрыв глаза, вижу, что Катя, потянувшись, оставляет на тумбочке плотно набитый конверт.

- Верни ему обратно. Или себе возьми, мне все равно, - отвернувшись на другой бок, накрываюсь с головой одеялом. Думаю о том, что Рахманов в своем репертуаре, все только деньгами готов решать.