Твои губы - судьба моей кожи (СИ)

— Его не ждали, а он пришкандыбал, — ожидаемо завёл шарманку дядя, похожий на румяный пирожок в своём дурацком квадратном кресле. — Ну что вылупился? Может, ты и вовсе жить попляшешь за плетень? Харчи и тряпки будут даром, а спальное место кормой отработаешь или свистком. Зато у меня мозоли натирать не будет. Ну почему всякий раз, стоит тебе поручить что-то более или менее рыбное, ты вечно лажаешь?! Что я должен сделать, чтобы хоть чему-то тебя научить? Или мне спровадить тебя в бордель, чтобы ты хоть часть возместил того бабла, что я на тебя угрохал? За что мне такой непутёвый племянник? Твоя семья живёт и за крышу над головой не отстёгивает. Я сам тебя одеваю и обуваю, защищаю твою текущую корму буквально собственной грудью, учу жизни да уму, а ты что? Всякий раз, стоит мне на тебя понадеяться, ты лажаешь. Сколько мне ещё терпеть, безмозглая бестолочь? Пока конец не вставишь, мозги не почешутся, да?

Сэхун стоял и молчал, разглядывая собственные кроссовки. Но язык чесался напомнить дяде, что его защита имела свои пределы. И что для дяди Сэхун был такой же разменной монетой, как любой в этом квартале. Не будь он таким худым, с вечно грязными и обломанными ногтями, лохматым и мурзатым, постоянно в синяках и царапинах, дядя давно бы уже отправил его в бордель, наплевав на родство. Потому Сэхун был именно таким и привычно держал лицо невозмутимо-мрачным — это надежнее всего гасило интерес к нему у альф. Омеге полагалось быть покладистым и послушным, но играть по таким правилам Сэхун не собирался.

— Извинения вообще будут, потаскуха? — загремел дядя.

— Это Гао облажался, а не я, — тут же показал зубы возмущённый Сэхун.

— Оно и видно! Какого ж рожна в участке ты куковал, а не Гао? Гао хоть мелкаш ещё, его бы турнули быстро, а тебе уже двадцать один, дурака кусок! Если захотят что пришить, так уже пришьют. Возрастом не отмашешься, бестолочь.

Сэхун снова промолчал, но тут возразить нечего было.

— Пошёл вон! Чтоб я тебя сегодня не видел, морда бесстыжая. Неси свою корму домой и носа не высовывай. И только попробуй куда слинять. Не окажешься под рукой при нужде, сложу и оставлю в канаве. Хрен тебя потом кто опознает, а схоронят в общей могилке и без цветочков с музыкой. С глаз сдёрнул, ну?!

Сэхун счёл за благо шмыгнуть за дверь и припустить домой. Знал отлично, как именно дядя относился к родственникам. Внешний фасад — не больше. Будь Сэхун ухоженным и милым, дядя без разговоров отправил бы его в бордель, а всю выручку забирал бы себе. Как возмещение. За призрачную заботу, которой не существовало.

Родители Сэхуна пахали с утра до ночи оба, чтобы кормить и одевать Сэхуна и двух младших. Разве что за крышу над головой в самом деле не платили, но и тут Сэхун мог поспорить с дядей, потому что папа имел право на дом, который по документам отходил ему в качестве приданого. Но папа — омега, потому в глазах дяди существо безмозглое и прав не имеющее вовсе. Как и сам Сэхун. Как вся их семья, потому что одни омеги, не считая отца, а отец дяде никто, так, плюсиком к папе. И ничего не поделаешь, потому что жить как-то надо, а дядя — хозяин квартала. И под дядиным крылом немного, но лучше, чем вовсе без всякой защиты.

Дома Сэхуна ждали мелкие и папа. Папа как раз собирался на работу: пронёсся мимо ввалившегося в прихожую Сэхуна и на бегу велел мелких покормить, позаниматься с ними, вечером помыть и уложить в кровати.

Сэхун бессильно сполз по стенке и уселся на полу. Домашние заботы его не пугали, но он бесконечно уставал от вопросов мелких, почему им нельзя купить то и это, почему в школе к ним относятся иначе, что означают те прозвища, почему именно их так называют, почему им нельзя-нельзя-нельзя… У мелких вопросов хватало, а Сэхун никогда не умел на эти вопросы отвечать. В своё время на такие же вопросы ему тоже ничего не отвечали.

А ещё Сэхун устал от того, что отец и папа о нём постоянно забывали. Думали только о мелких, а Сэхун как будто перестал существовать, едва дядя приставил его к делу. Так, нянька для мелких. На мелких Сэхун не обижался — они в заботе нуждались больше, но Сэхун хотел, чтобы всё было как раньше. Чтобы он вообще существовал хотя бы для родных.

— Ох, вставай, остолоп! Продукты в холодильнике, на столе список… Шевелись, Бога ради!

Сэхун в Бога не верил. Он вообще ни во что не верил, но кое-как поднялся, привычно послал всё куда подальше и поплёлся к себе, чтобы бросить сумку у двери и переодеться.

========== 2.1 ==========

Комментарий к 2.1

Доброе утро, котички)

Бета тихо ползёт по-пластунски с главой в зубах. Всяких меховых рекомендуется отлавливать после заката ;)

Бета

2.1

Чонин с журналом в руках зашёл в танцевальный класс и пересчитал по головам бродивших по загаженному полу студентов. Насчитал восемь, а в журнале стояло двенадцать.

— Добрый день. Меня зовут Ким Чонин. Я ваш новый преподаватель.