Твой любимый фамильяр

– Тебе в любом случае не понравится, так что узнавать не рекомендую. Даже у моего терпения есть границы. А у твоих волшебных косичек слабый порог возгорания, – Элай резко отодвинулся, жар тела за спиной исчез. Анни распахнула глаза и увидела, как он спешно возвращался за стол, а по предплечьям вдоль вен струилась святящаяся лава.

Не желая испытывать судьбу, она поднялась с колен и состроила смиренное выражение лица. Какая-то часть души радовалась: теперь всё привычно. Есть запреты, и есть угрозы наказания. Вот такая система уже гораздо понятней, чем участливый тон, просторные апартаменты и странные модистки. Главное, не думать о том, что именно ей запрещено: показывать покорность. Позицию, впитанную под кожу. И не представлять больше Элая без рубашки, потому что добром такие бессовестные фантазии не кончатся.

– Если инцидент считаем исчерпанным, то я могу идти?

– А чем ты собиралась заниматься? – сев за стол, Элай подвинул себе поднос, и сладость мёда наконец-то сменилась любопытством.

– Немного привести в порядок сад. Я так полагаю, торжественный приём запланирован на вечер?

Элай рассеянно кивнул, а затем жестом указал ей на кресло напротив себя:

– Присядь. Я много думал ночью. Раз уж ты здесь, то нужно найти достойное применение твоим талантам. Кроме стойки «смирно» и умения растить цветы, – усмехнувшись, он взял кофейник и налил в чашку изрядно остывший кофе.

Анни с сомнением устроилась на предложенном месте и неуютно поёрзала. Ещё большей дикостью стало то, что Элай взял с подноса тарелку клубники и поставил перед ней, будто угощение было заказано на завтрак специально для неё.

– Уолт старый дурень, – вздохнул он тяжко. – Всего одна чашка, да и я просил разных ягод…

– Я не пью кофе. Точнее, не знаю его вкуса, но кажется, что он мне не понравится. Но спасибо, это очень мило, – Анни улыбнулась, изо всех сил пытаясь придать тону лёгкости. Как будто есть с ним за одним столом было правильно, а грудь не тянуло какой-то совершенно новой потребностью.

«Нет, маленькая дрянь, это не правильно. Это просто твой хозяин – тронутый войной безумец, а ты и рада пользоваться его поехавшей крышей!» – громыхнул в самом затылке визгливый голос мадам Вальтц, едва эйфири несмело взяла с тарелки самую маленькую клубнику. Пальцы дрогнули, почти выронив ягоду, от которой не смогла отказаться даже под предлогом вежливости. Слишком редкое лакомство.

– Как ты можешь знать, что тебе не нравится, если не пробовала? – удивился Элай, отпив из чашки. – Эта твоя академия… Меня всё больше подмывает взять пару министров и устроить там большую проверку, чтобы разогнать этот балаган ко всем драконам.

– Драконы вымерли столетия назад, – Анни робко хохотнула, однако, чувствуя, что изображать ничего и не надо: ей и правда, становилось комфортно в его обществе. Откусив от ягоды, она с удивлением поняла, что начала ощущать её вкус до того, как ароматная мякоть оказалась во рту.

Ему… клубнично? Что это? Удовольствие? Судя по адресованной ей улыбке – нечто сродни.

– Что не мешает посылать к ним всех подряд. Кстати, советую и на сегодняшнем приёме от души слать на прожарку ублюдков, которые посмеют сказать хоть слово в твой адрес.

– А что, таких будет много? Я же просто фамильяр. Отсижусь в кармашке пиджака, – Анни замерла, потому что на такое стандартное для официальных случаев предложение в обсидиановых глазах вспыхнул совсем нехороший огонёк бунтарства. А от следующих небрежных слов вся клубника едва не встала поперёк горла:

– Ты фамильяр наследника. Отец так хотел, чтобы я взял тебя, что нельзя ему отказывать в удовольствии видеть плоды своих трудов. Ты идёшь со мной не как брошка на пиджаке. А как человек.

Часть 5. Маскарад

День начинался так приятно, что когда с погружением Фартауна в сумерки пришлось натягивать смокинг, Элай недовольно ругался себе под нос.

– Дурацкие пуговицы, – суетливо дёрнув ящик прикроватной тумбы, он закатил глаза, а затем щёлкнул пальцами, искрой призывая Уолта.

– Запонки у меня, сэр, я брал их для чистки, – моментально сунулся в приоткрытую дверь спальни нос услужливого старика.

И всё же странно звать его стариком – он на добрые полста лет моложе самого Элая. Просто магических сил Уолта с рождения хватало лишь на мелочи вроде пространственного перемещения и подогрева котлов с водой. И уж точно не на долгую жизнь, которая к восьмидесяти годам выкрасила голову серебром и согнула спину. Элай вздрогнул от странного ощущения дежавю.

В двери почти пустого учебного класса робко заглядывает старый слуга в скромном коричневом жилете. Мнётся долгую минуту, но Леон спокойно кивает ему, разрешая прервать занятие, рассчитанное лишь на одного ученика.