Твой многоцветный взгляд (СИ)

— Хей-хей-хей! Акааши, а чего наши посиделки перенесли? Я вообще-то ждал тебя, — игриво проговорил Бокуто, заходя в знакомое помещение с одним столом и двумя стульями. Он действительно очень ждал этой встречи. Хотел увидеть «своего» адвоката. Бокуто и сам не заметил, как Акааши стал «его». Как же он хотел всегда видеть его красивое лицо, эти глаза, что он никогда не сможет забыть. Ожидание казни не было таким мучительным, как ожидание следующей встречи с Акааши.

— Произошел небольшой инцидент, — Кейджи сидел спиной ко входу и отрешенно смотрел в окно. Он не знал, что со всем этим делать. Он безумно хотел помочь Бокуто, но он также боялся за свою семью.

— Что?.. — тихо прошипел Бокуто. Он немигающим взглядом скользил по некогда идеальному лицу, которое сейчас было «украшено» багровым синяком, и дополняло всё это разбитая губа. — Кто это сделал? — за секунду Бокуто максимально приблизился к Акааши, аккуратно приподняв его лицо за подбородок, так, чтобы он смотрел прямо в глаза.

— Не важно, — прохрипел Акааши. Он стыдливо глядел в эти два янтарных омута, которые с каждой секундой будто зверели. А вечно дружелюбное выражение лица приобретало суровость и серьёзность. За все эти их небольшие встречи Акааши ни разу не видел Бокуто таким.

— Я говорил тебе не лезть в это! — громко крикнул мужчина, и со всей силы ударил кулаком в стену рядом с Акааши.

 

Кейджи даже вздрогнул и закрыл глаза от испуга. Его тело стало непроизвольно трястись от подступающего страха и обиды на весь этот чёртов мир, и на себя — в первую очередь. Лёжа в больнице, Акааши размышлял над тем, правильно ли поступил, что пошёл учиться на адвоката. Он хотел помогать людям, спасать их, но даже не смог защитить себя. Ему «прозрачно» намекнули, что все эти законы — не более, чем фарс и инструмент по управлению обычными людьми. А тем же, кто стоял на верхушке, можно было всё, и никто не в силах это изменить.

Бокуто отошел от Кейджи и остервенело бил стену за ним, срывая всю злость. Белая побелка осыпалась на пол от таких мощных ударов, а вскоре белые хлопья местами окрасились в алый цвет. Котаро смотрел на свои разбитые кулаки и не мог оторвать взгляда от сочащейся крови. Он впервые видел её настолько ярко, настолько живо и правдоподобно. Он даже пришел в некий восторг от насыщенности цвета, но минутное помешательство развеялось, стоило лишь повернуться лицом к Кейджи.

 

— Простите Бокуто-сан… Ходатайство отклонили, — Акааши замялся, собираясь с духом, — и я… Боюсь, — он смог произнести эти слова. Пусть было до боли в груди обидно принимать поражение, но жизни его родителей и любимой сестренки были превыше всего. Он нервно вертел кольцо на пальце — то, что подарила его малышка. Самая любимая девочка в мире. И Акааши сделает всё, чтобы ей не причинили вреда.

— Послушай, закрывай это дело. И просто уходи. Хорошо? — Бокуто схватил Кейджи за плечи, чуть откидывая его на спинку стула.

 

Акааши поморщился от тупой боли, но не оттолкнул Котаро, в который раз замечая, что ему так нравилось, когда он прикасался к нему. Даже сквозь ноющую боль, ему были приятны прикосновения этих больших и сильных рук.

 

— Может… Может, я могу хоть что-то сделать для вас? Должно же быть что-то, чего вы хотите.

— Мне ничего не надо. Мне достаточно знать, что ты жив и с тобой все в порядке.

Бокуто зачарованно смотрел на рану на губе и просто не смог сопротивляться. Он провел большим пальцем по ней — легко, почти невесомо.

— Больно?

— Переживу, — прошептал Акааши. Он сам не ожидал того, что его голос будет звучать так томно, ровно, как и не ожидал того, что Бокуто вздрогнет от этого.

— Я запачкал твой костюм.

 

Котаро нехотя отстранился от Акааши и сел на стул. Он смог приструнить себя и не дать волю рвущимся наружу чувствам. Бокуто решил, что Акааши незачем знать об этом. Ведь он скоро умрёт и заберёт с собой эту тайну. А у него ещё вся жизнь впереди. Пусть на короткий миг, но Котаро был рад влюбиться по-настоящему и увидеть мир в цвете. За это короткое время, проведённое с этим невероятным парнем, Бокуто был так счастлив, как не был никогда в своей жизни. И пусть это счастье будет только для него одного.

 

— Ничего страшного, — Акааши откашлялся, доставая из кейса листок. — Это моя сестрёнка просила передать вам. Она сказала, что дядя с такими добрыми глазами не может быть плохим.

 

Кейджи протянул листок с милым рисунком Бокуто.

Котаро дрожащей рукой принял подарок и грустно улыбнулся. В голове всплыло множество эпизодов, как он, рискуя собственной жизнью, спасал детей. Как подставлялся под пули, бросался в самое пекло — и всё ради того, чтобы спасать людей. А чем ему отплатили? Окрестили предателем, убийцей детей и стариков. Общество ненавидело его за якобы совершённые преступления, которые он никогда бы в своей жизни не совершил. Даже если бы ему поставили выбор: смерть или убийство всех этих людей — он бы, не колеблясь, выбрал смерть.

 

— Акааши, могу я попросить тебя об одной услуге? — тихо пробормотал Бокуто, глядя на яркий рисунок с ним, Акааши и маленькой девочкой.

— Конечно.