Твой образ

— Стойте! — воскликнул он. — Я наконец понял. — Он повернул Астрик к себе лицом, и глаза его просияли: — Я теперь знаю, отчего схожу с ума. И в этом мне помогли вы: я вдруг вспомнил, как все началось… На следующий же день после моего визита к доктору Вальку.

— Вы нашли его тайный приют? — прошептала Астрик.

— Да! Заходите же в дом, черт возьми!

Он почти втолкнул ее в прихожую.

— Ну, голубушка, теперь я так сразу не отпущу вас. Я должен обо всем рассказать, должен выговориться перед вами, и тогда, надеюсь, моя меланхолия испарится, потому что нам нужно будет принять решение… Да садитесь, садитесь поудобней и не клацайте зубами от страха — я не искуситель молоденьких девиц и не людоед. Но мне чертовски не хватает того, кто внимательно выслушал бы меня. Думаю, эта роль вам очень подойдет. Угощайтесь, — он открыл коробку шоколадных конфет и придвинул ей. — Удивительно, почему я до сих пор не догадался, что причина моей тоски — это ужасное заведение. Ведь после него я три ночи не мог уснуть. Что я увидел там… Да вы в сравнении с его жильцами — просто красавица!

— Спасибо, — грустно усмехнулась Астрик.

— Извините, — спохватился он и все еще в сильном возбуждении стал вспоминать о том, как в пяти километрах от Асинтона ему удалось найти приют, куда упрятали Шарпа. — Мне не составило особого труда пробраться в эту обитель живых карикатур на человека, — не без хвастовства заявил он. — Опять убедился в том, что для меня нет ничего невозможного. — Казинаки открыл дверцу бара, налил в маленькую рюмку крепкого рома и выпил. — Пардон, надо хоть немного расслабиться, — извинился он и сел напротив Астрик. — Так вот, эти полулюди надеются, что доктор Вальк придаст им человеческий облик. Но я разговаривал с Шарпом, и он произвел на меня впечатление самого разумного существа, с каким я когда-либо общался. У Шарпа лишь одна надежда — увидеть когда-нибудь свою мать, хотя она сейчас и младше его. Он сказал, что это избавит ее от страданий. После посещения приюта я потерял покой, но не знал, в чем дело. А сейчас подозреваю, что па проходной работал какой-нибудь моторчик, который наградил меня временной амнезией, и я начисто забыл о приюте. Но увидел вас — и вмиг все всплыло. Боже мой! — Он схватился за голову. — Нет предела подлости людской. Но ведь это самый большой грех — коверкать природу человека. Я не встретил в приюте ни одного существа с нормальным обликом. Только лица делали их похожими на людей. Но что это за лица! В их глазах я прочел все оттенки скорби и злобы за кем-то уготованную им участь. Когда меня завели в помещение, где эти несчастные развлекались игрою в мяч, мне стало дурно, и я еле выстоял на ногах, пока надзиратель отчитывал кого-то зато, что опять не почистил свои клешни. Я смотрел на этих ползающих, прыгающих, скачущих, ковыляющих полу-животных-полулюдей-полунасекомых, и в мозгу стучала мысль: вот он, ад, который сошел на землю из-за нечестивости нашей. Зато позже, не скрою, у меня мелькнула идея: заключить бы контракт с Вальком и оформить парочку этих страшил в служащие фирмы. Вообразите: человеку жить не хочется из-за каких-то мелочей, и вдруг он видит, какой участи избежал, родившись нормальным, не таким, как существо, которое однажды, как бы между прочим, возникнет перед ним. — Казинаки выпил еще одну рюмочку рома, и на его тонком бледном лице проступили розовые пятна. Он запустил ладонь в черную волнистую шевелюру, взлохматил ее, и Астрик улыбнулась — так похож он стал на взъерошенного грача. — Впрочем, что это все я да я говорю, — сказал он. — Что там у вас с работой? Ладится?

Она сдержанно кивнула.

Он насмешливо заглянул ей в глаза:

— Неужели вам нравится влиять на людей своей внешностью?

— Почему бы и нет? Я вижу, что не вызываю дурных чувств.

— Заместитель говорил, что вы удивительная девушка: при таких данных в вас море доброты.

— А почему я должна быть злой?

— На вашем месте это было бы естественно…

— Сейчас кое-кто будет на моем месте, — сказала Астрик, чувствуя приближение той минуты, когда должна появиться Гастрик. И, чтобы шеф не испугался, предупредила с грустью в голосе: — Произойдет нечто неожиданное, но приятное для вас. Однако мы не поговорили с вами о самом важном… Я буду через полтора часа…

Едва она успела произнести это, как Грог Казинаки, увидел стремительную метаморфозу с ее лицом, и потом еще долго, остолбенело смотрел на оказавшуюся перед ним в кресле девушку с холодно-красивыми чертами, совсем не похожую на Астрик.

— Кто вы? — наконец хрипло спросил он, изумляясь случившемуся и любуясь незнакомкой.

— Это я хочу спросить вас, как очутилась здесь и кого вижу перед собою? — грубовато ответила Гастрик.

Пять лет минуло с тех пор, как сестры поменялись лицами. Гастрик всячески ухитрялась сохранить облик