Твои письма не лгут (СИ)

И самое ужасное, что после смерти он в одночасье лишился права на то, что имеют другие почившие: панихиду и возможность для родственников достойно проводить в другой мир. Это как-то нечестно, хоть я и понимаю, что у него был выбор. И всё же что-то в этой истории не даёт мне покоя. Никак не вяжется с тем Германом, которого я помню. Стараюсь лишний раз не думать об этом.

Перед глазами невольно вспыхивает воспоминание, в котором Герман ещё жив. Мы оба юны, любим рассказывать друг другу о своих мечтах. Сидим на скамейке. Нас окружает недавно отстроенная аллея. Напротив виднеется собор, от которого нас отделяет спокойная река Силентия. Летом иногда бывает солнечно, и это был один из таких редких дней. Я любуюсь, как яркие блики отражаются от воды, как сверкают многочисленные купола собора. Недалеко вышагивают упитанные голуби: главный символ Мортимора. Они здесь повсюду. Нигде больше мне не доводилось видеть так много голубей.

— Ты веришь в Бога? — вдруг спрашивает Герман, нарушая комфортное молчание.

Я лишь пожимаю плечами. Обычно не люблю рассуждать на тему религии, но ему никогда не боялась открыться.

— Наверное! — лениво отвечаю я и задаю встречный вопрос. — А ты?

— Конечно! Он всегда с нами. Без него этот мир был бы совсем невыносимым.

Я скашиваю глаза на своего друга, не воспринимая эти слова всерьёз. Мы всего лишь дети: нам около двенадцати лет.

— А молиться умеешь? — ехидничаю я, надеясь поймать на лукавстве.

— Угу. Бабушка научила.

— Уже просил о чём-то?

Герман смотрит на меня коротким взглядом. Зеленоватые глаза заставляют меня думать о цветочном луге на даче. Мы с родителями ездили туда каждое лето в сезон урожая. Она находится за городом. В основном сажали картофель, капусту, морковь и свеклу. Есть ещё теплица с огурцами. Всегда любила пробираться туда и срывать пару самых крупных: свежих и сочных. Грызла втихаря от родителей, не утруждаясь помыть.

— Бабушка говорит, что просить нужно о важном, а не о всякой ерунде! — рассказывает Герман. По его тону я не могу понять, воспринимает ли он это всерьёз. — Она часто ставит свечки за нас. Чтобы всё хорошо было. Мама сказала, что этого достаточно. Поэтому они с папой не ходят в церковь. А я вот тоже думаю, что у Бога много дел, и если каждый будет просить о всякой ерунде, он не сможет помочь тем, кто правда нуждается.

— А разве Он не слышит всех? — удивляюсь я.

— Наверное, слышит. Но правду же никто не знает. Боюсь, что если буду слишком часто ему надоедать, Он не поможет, когда мне будет очень-очень нужно. Понимаешь?

— Вроде бы! — киваю я. — Жаль, что у него нет времени на отдых.

Мы вновь погружаемся в звенящую тишину, греемся в лучах солнца и наслаждаемся красотой Силентии.

Воспоминание рассеивается, оставляя после себя неприятное послевкусие. Я вновь нахожусь посреди улицы, а напротив темнеет старинная церковь. Словно бросает мне вызов: осмелюсь ли принять его?

Странный холодок пробегает по спине. Мне вдруг хочется закурить, но я одёргиваю себя: бросила, как только узнала о беременности. Было сложно, но пересилила. Правда, до сих пор иногда тянет, когда нервничаю или слишком расстроена.

Вероятно, Бог всё-таки не помог, когда Герман так нуждался в помощи. Разве он мог не попросить? Что толкнуло его на такой страшный шаг? Я теряюсь в догадках и ловлю себя на мысли, что не могу пропустить через себя всё это. Иначе не найду в себе силы явиться на поминки, где всё будет напоминать о нём. Глупо, верно?

Смахнув несуществующие слезинки, спешу обратно в машину. К счастью, Алиса не обращает внимания на моё подавленное состояние. В спешке поворачиваю ключ зажигания, переключаю скорость и спешу покинуть пустынную улицу.

Родители проживают в частном доме на Тиморской улице. По пути мы проезжаем рынок, Площадь, небольшой парк, кинотеатр. Яркие афиши тут же привлекают внимание Алисы. Она пристаёт с вопросами, и я обещаю сводить её на днях в кино. Заодно покажу город.

Ближе к центру находится больше многоэтажных зданий, но в самых высоких не больше пяти этажей. О лифтах не может быть и речи. Лифт есть только в Центральной больнице, да и то частенько бывает сломан. Знаю, потому что мама не раз жаловалась.

Мы заезжаем в микрорайон под названием Роща. Он представляет из себя комплекс заселённых улиц и магазинов. Ещё может похвастаться наличием вполне приличного парка, где удобно гулять с детьми. Вокруг дома: всё как на ладони. Недалеко детский сад. Разве что школы не хватает, чтобы сделать это место своеобразным аквариумом для детей во имя спокойствия их родителей. Я и сама ходила в здешний детский сад.

Преодолев симпатичные одинаковые коттеджи, сворачиваю на нужную улицу, избежав ожидания на светофоре. Движение здесь ещё более вялое, чем в центре: машины ездят, люди ходят, но дышать свободно есть где.

Дорога оставляет желать лучшего: кругом пробоины и ямы. Сбавляю скорость до двадцати километров в час, и ещё около десяти минут мы подпрыгиваем на решётчатом асфальте со скоростью черепахи.