Твой пока дышу (СИ)

Там, в подвале, внизу, меня ждала настоящая сказка. Десятки, сотни, а может, и тысячи крошечных искрящихся огоньков раскинулись по полу, оставив лишь узкую тропинку, по которой он повёл меня к огромному гамаку, стоящему на подставке, похожей на каркас лодки.

Было прохладно, но он ещё наверху облачил меня в свою футболку, а после того, как мы устроились, укрыл мягким уютным пледом. И, что явилось для меня настоящим сюрпризом, увлёк разговором. Мы несколько часов просто непринуждённо болтали обо всём на свете, лёжа в обнимку. И это было так ново, так необычно с ним, так волнительно, что я задыхалась от эмоций. Гамак лишь слегка покачивался, а меня швыряло так, будто я на плоту в море в шторм угодила. Всегда казалось, что моя любовь к нему тянет меня ко дну. На деле же – лишь она одна продолжает держать на плаву.

Он был непривычно ласков. Нежен. Обходителен. Внимательно слушал меня, задавал вопросы, ловил каждое сказанное слово, много шутил и всё-таки накормил меня «фруктиками». Любил меня. Долго, чувственно, осыпая комплиментами. Какой-то другой Паша был со мной тем вечером, той ночью, улучшенная версия, премиум-комплектация. И не любить его в ответ было невозможно.

Я ничего не забыла. Пожалуй, ещё не простила. Но… отпустила. Ещё в квартире, когда увидела на его груди таймер, отсчитывающий минуты до катастрофы. Страх потерять его был таким сокрушительным, таким мощным, что смёл все прочие чувства. Всё в тот момент показалось мелочным и ничтожным. Со всем можно справиться, всё можно исправить, всё в моей власти изменить, кроме смерти.

«Сколько раз нам с тобой нужно воскреснуть, чтобы начать жить?»

Его меткая фраза намертво врезалась в сознание. Его голос звучит в голове на повторе каждый раз, когда возвращаются сомнения.

Как и звонкий голосок нашей Кнопки, врывающейся в комнату через дверь, которую Паша приоткрыл сразу после утренних ласк.

– Самое доброе из возможных, – тянет довольно, наблюдая, как дочь несётся к кровати.

И начинает ржать, когда она резко меняет курс и пулей мчит к тумбочке с его стороны, хватая мобильный.

– Аё?! – деловито вопрошает малышка в телефон, держа его обеими ручками у уха.

– Кто там тебе названивает, а? – пытается спросить строго, но давится смехом. – Ну-ка дай мне, сейчас я разберусь с нахалом!

Ага, как же. Так она и отдала запретный плод.

– Я в душ, – оповещаю ехидно, наблюдая за его тщетными попытками извлечь из цепких Надюшиных ручек электронное устройство и не обрушить на свою голову гнев небес.

Ухожу с гордо поднятой головой, наслаждаясь его муками и как его футболка касается моего изнеженного тела. Раздеваюсь, встаю под прохладные струи и закрываю глаза, отбивая в голове свою новую мантру.

Никто не отнимет у меня моё счастье. Никто. Никогда.

Всё для этого сделаю. На всё пойду. Сняла все запреты на безумства, с пинка распахнула все внутренние двери, позволяя вырваться, позволяя завладеть разумом, позволяя себе быть самой собой. Храброй. Безрассудной. Способной дать отпор любому, кто посмеет причинить вред моей семье. Дышать рядом с любимыми не позволю!

– Ну ты и подставщица! – ворчит Пашка, врываясь в душевую. – Ну-ка подвинься.

Нахально переставляет меня в сторону, ухватив за плечи, и, пока я растерянно хлопаю ресницами, в очередной раз поражаясь его силище, встаёт под струи, наливая себе на голову мой гель для душа.

– Не всё мне быть плохим копом, – фыркаю ему в спину, помогая размазать мыльную пену.

– Да-а-а… вот так, красавица, помой меня, – потешается, упираясь руками в стену. – Везде мой, не халтурь.

– Везде мой, – кусаю его за выступающий бугорок мышц вдоль позвоночника и скольжу руками к груди, спускаясь всё ниже.

– Так, стоп, – перестаёт ржать, перехватывая мои руки. – Я отпросился у матери на три минуты.

Плотно смыкаю губы, ткнувшись лбом в его спину. Стоически давлю смех, но отнюдь не от того, что щажу его мужское самолюбие. Просто даю ему в полной мере осознать, как он звучит, прежде чем разрываю душевую заливистым хохотом.

– Ох ты у меня попляшешь, ведьма… – тянет зловеще, разворачиваясь ко мне с таким свирепым лицом, что я начинаю смеяться ещё громче. – Ты даже не представляешь, что тебя ждёт, – продолжает грозить, покачивая головой в явном осуждении. – Даже не представляешь, как попала, девочка.

– Ну, стреляй, – посмеиваюсь, тыкаясь животом в его эрегированный член.

– Потерплю, – усмехается так коварно, что я сразу же жалею о содеянном и с постыдным визгом пытаюсь удрать, но не успеваю дотянуться даже до дверцы душевой, как он перехватывает моё запястье, закладывая руку за спину и ставя в крайне затруднительную для побега позу. – И ты потерпишь.

Трётся о мою промежность своим агрегатом, сминает свободной рукой попу, на себя тянет, возбуждает и, демон такой, сам уходит, на прощанье приложив пятерню к ягодице.

– Гад, – ворчу, выкручиваясь в талии и любуясь пылающим красным отпечатком его ладони.