Твой пока дышу (СИ)

Вижу через окно как он идёт к дому. Уверенный, решительный, точно знающий, что окажется правым. Сбегаю на второй этаж, закрываюсь в ванной, обкусывая губы и ожидая, когда он начнёт ломиться.

План у него… знаю я все его планы! Ни за что он Глеба под суд не отдаст. Убьёт его. Сразу же, как найдёт, ни секунды колебаться не будет. Это даже Солнцев понял, когда узнал, что братец сделал, от того и дал показания, слово в слово повторив то, что велел Панфилов. Что Славе нашептала я. У меня свой план.

– Линда! – грохнул кулаком в дверь с такой силой, что я подпрыгнула на месте, прикусив губу. – Дай объяснить! Открой чёртову дверь! – молчу и он продолжает орать: – Она спросила! Спросила, как записана! На слово не поверила, делал скрин! Лерка она! Всегда была записана как Лерка! Слышишь?! Выйди и я покажу переписку!

Да видела я… Он уснул – я в его телефон. Пароль ещё в первый вечер вместе спалила, а пока он был в больнице, изучала содержимое. Всю их переписку читала, с самого начала, все её жалкие сообщения, всю его холодность. Даже понимаю её в какой-то степени, сострадание всегда было моим слабым местом.

Открываю дверь, незаметно для него провожу языком по губам, не размыкая их, ощущая солоноватый металлический привкус.

– Линда, ну какого хера… – бормочет, приваливаясь плечом к косяку.

В глазах столько боли… столько страданий…

Я – чудовище. Но я должна думать в первую очередь о будущем. Своём и своих детей. Растить двоих от заключённого? Нет, спасибо.

– У меня кровь, – не вру, привкус её чувствую, от того язык почти что слушается. – Мне надо к врачу.

– Кровь? – встаёт прямо, по струнке, сглатывает. Ужас в глазах, натурально, без преувеличения. – Где?

– Не где, а откуда, – поправляю туманно, но, судя по тому, как резко меняется его голос до приторно-ласкового, понял он меня правильно. Именно так, как мне было нужно.

– Сейчас поедем в больницу, и врач скажет, что всё в порядке.

Господи, прости.

– Я поеду одна.

– Нет! – рявкает, сталкивая брови у переносицы. – Ни в коем случае, – добавляет мягче. – Одна не поедешь.

– Мне даже смотреть на тебя больно, – шепчу абсолютную правду.

Больно так мучить его, больно видеть животный ужас в его глазах, больно от того, что ему ещё предстоит пережить. Надеюсь, он когда-нибудь простит меня. Я не смогу растить двоих от уголовника. Я с одной-то едва управлялась. Я одну-то еле выносила. Я одну-то едва не потеряла… никогда не забуду тот ужас, что я пережила, услышав страшное слово «обвитие».

– Мот отвезёт… – сипит, отступая. – Собирайся, скажу ему.

Никогда не видела его таким раздавленным. Не физически, нет, доставалось нам обоим всегда по полной: судьба на тумаки не скупилась никогда. Морально. У самой душа с телом расстаётся, у самой сердце сжимается, но из него точно жизнь откачали. Идёт, словно марионетка. Словно управляет кто, плечи опущены, едва ноги переставляет.

Любимый мой… родной… прости. Прости меня! Не смогу я так. Не смогу…

Глава 29

Дерьмовый, всё-таки, у меня был план.

Дочь с маниакальной настойчивостью ходит за Марком, я – за дочерью. О том, что предстоит завтра даже не думаю, все мысли занимает исключительно Линда. Нахера я позволил ей прочитать? Почему сам вложил в её руку бомбу замедленного действия? Что мной вообще двигало? Какой бес нашептал, что ей не будет больно? Что она лишь хмыкнет, отмочив какую-нибудь дурость? Она же беременная, чёрт меня дери, беременная! Гормоны беснуются, нервы и без того натянуты до предела, плюс ко всему, она – женщина. А женщинам, как известно, свойственно накручивать. Всем, блядь, известно, кроме меня, дебила конченого!

С отвращением к самому себе сплёвываю в сторону и в очередной раз тянусь к пачке сигарет Эмира, так неосторожно оставленной у мангала. Или специально. Похер. Прикуриваю, затягиваюсь и прикрываю глаза, позволяя очередной порции яда проникнуть в кровь.

– Да хорош уже… – слышу из-за спины расстроенный голос Чекалина. Затягиваюсь поглубже. – Слушай, это ерунда, – в сотый раз пытается втереть мне свою правду. – Обычное дело, отвечаю, мне можешь в этом вопросе верить на все сто, мы с женой семнадцать кругов ада уже прошли. Медицина не стоит на месте, клиника проверенная, УЗИ, пара анализов, к вечеру уже вернётся.

– У Оксаны тоже было, – подтверждает Филюк значимо. – Тоже задёргались, оказалось – херня.

– Ага, – тяну вместе с дымом, просто чтобы хоть как-то отреагировать на искреннюю поддержку. – Всё тип-топ, – сиплю на задержке дыхания.

Из-за ворот раздаётся автомобильный сигнал, и Эмир выходит из дома с трубкой у уха и пультом во второй руке, а я поджимаю яйца в ожидании плохих новостей. И то, что они будут именно таковыми, сомнений нет никаких. Нутро огнём горит.

Матвей выходит один, громко хлопая дверцей. Смотрит затравленно, зажмуривается на мгновение, подготавливаясь, дёргается всем телом, но шаг навстречу так и не делает.