Твой пока дышу (СИ)

Дальше - погоняемся за лимитчиками Линды, прибывшими в её шальную голову с чемоданами)

Глава 14

Как себя чувствует лисица, когда за дело берётся таксидермист?

Дочь давно уснула, но я всё никак не могу заставить себя выйти из комнаты. В груди настоящая война, беспощадная и разрушительная. Я не сторонник насилия, да и людей, по большей части, люблю, и даже в самых скверных ситуациях старалась отделаться малой кровью, но в эту самую минуту мне нестерпимо хочется зубами рвать глотки. В эту самую минуту меня буквально прожигает ненависть. И ненавижу я разом всех.

Наглую дрянь, что оставила моего ребёнка без полноценного обеда.

Чёртового Куманова, оприходовавшего за два года, вне всяких сомнений, весь обслуживающий персонал всех мало-мальски приличных заведений. По меньшей мере.

Себя, за то, что позволила похоти застлать разум. За то, что высвободила все эмоции, все чувства, за то, что поддалась соблазну, что допустила мысль о семейном счастье. За то, что с головой ухнула в свои фантазии, не имеющие ничего общего с реальностью. Себя особенно. Хорошо, что не могу вцепиться в собственное горло чисто физически.

Он старается. Вижу, знаю, понимаю, принимаю и, чёрт возьми, хвалю. Чудесным образом всё обустроил, всё до мелочей продумал, эта квартира просто создана для того, чтобы растить в ней детей, одна игровая чего стоит, но есть ли тут место ещё и для меня?

Да, у меня есть ключ. Да, шкаф забит вещами. Украшения ещё, косметика, даже средства личной гигиены, чтоб им пусто было. Сильно сомневаюсь, что тампоны мне пригодятся в ближайшем будущем… с моим-то везением…

Долбанный севший телефон.

Чёртов не сработавший будильник, по которому я принимаю противозачаточные.

Зияющие пробелы в памяти вместо информации, а не пропускала ли ещё дни после расставания с Солнцевым.

Абсолютная уверенность в том, что кончил он в меня этой ночью неоднократно. Хотя, тут тоже всё как в тумане. В клубах искрящегося наслаждения. В лишающем воли экстазе. С умопомрачительным солоноватым привкусом его тела во рту. С его хриплыми стонами в ушах на повторе.

Ложусь на пол, закрываю глаза и приказываю себе уснуть и набраться сил для решительного бегства из страны грёз. Как будто это так просто… грёбаный севший телефон. Грёбаное всё!

Но, вопреки доводам разума, от одной лишь мысли, что я могу быть вновь от него беременна, хочется улыбаться. Плакать ещё, правда, но и улыбаться. Стрёмный коктейль, неправильный какой-то.

Сдавленно вскрикиваю, когда крупная и явно мужская ладонь ложится на моё лицо, стискивая рот. Столько со мной невнятной херни происходило, столько раз убить пытались, что этот жест высвобождает все худшие воспоминания разом. В ужасе распахиваю глаза, вижу Пашино хмурое лицо, моментально отражаю эмоцию, сталкивая брови к переносице.

– Сплю, – шиплю сквозь зубы, когда он позволяет, и вновь прикрываю глаза.

Сердце на пике шпарит, по коже мороз гуляет, всё никак в себя не приду от не запланированного выброса адреналина в кровь. Но… ему на моё состояние откровенно положить свой идеальный по всем параметрам агрегат.

– Не пизди, – язвит вполголоса и просто поднимает меня на руки, вынося из комнаты.

Ногой прикрывает дверь и утаскивает в свою берлогу разврата, пристраивая на простынях, ещё пахнущих моими духами и страстью. Аж в носу свербеть начинает, так остро я ощущаю в тот момент своё грехопадение. Или просто падение. Да, так, пожалуй, будет точнее.

Садится на кровать спиной ко мне и хрипит глухо:

– Ты права. На счёт жизней.

– Конечно, права, – хмыкаю, подбивая подушку под голову и медленно втягиваю сладострастную взвесь чревоугодия. Господи, когда я уже научусь думать мозгами, а не промежностью…

– С временами только напутала. Развело, глупо отрицать. Обстоятельствами, твоим решением, но это – прошлое. И эта шмара озлобилась только потому, что я её вышвырнул сразу после того, как ты уехала.

– А остальных? – подначиваю неосознанно.

Оборачивается, видит мою широкую лживую улыбку, кривляется в ответ:

– И остальных.

– Прости, что сбила настрой, – неприкрытая издёвка и вновь его затылок в поле зрения.

– Подумай лучше над тем, чем конкретно сбила, – проговаривает медленно, постепенно наращивая темп. – И над тем, почему я пустился во все тяжкие после твоего отъезда. Ещё можешь прикинуть, с чего вдруг у меня никого кроме тебя не было, пока сюда не вернулся. С хера ли кроет адски от одного твоего присутствия. С какой вдруг стати ребёнок, которого я едва знаю и которого, как уверял, не хочу, мозги мне в кисель разжижает. Почему умилением давлюсь, почему подыхаю от её плача, почему…

Замолкает так же внезапно, как и разошёлся, поворачивается, застав меня врасплох.

С пульсирующей на виске веной.

С глупо приоткрытым ртом, жадно захватывающим враз ставшим разряженным воздух.

С сумасшедшим сердцебиением, с грохотом в ушах, со сведёнными от напряжения икрами.

– Что ты пытаешься сказать? – сиплю, облизывая пересохшие губы.