Твой пока дышу (СИ)

– Облажался. Признаю, – спешно вытаскиваю из кармана мобилу и отправляю ему две последние фотографии, добавляя с наглой ухмылкой: – Но тебе, вообще-то, спасибо мне надо сказать. В платье в обтяг она просто нереальна.

Тонет в мобиле, вздыхает.

– Спасибо, что подкатил яйца к моей супруге, – заявляет серьёзно и не менее серьёзно предупреждает: – Ещё хоть одно поползновение, я тебе шею сверну.

– Можешь хоть сейчас, если скажешь, что не привстал на обеих.

– Туше, – идёт на мировую и возвращается к сути: – Так что там Валерия? Какие мысли?

– Я надеюсь, что ошибаюсь, – отбиваю мрачно, утопая в вязкой чёрной топи своих тяжёлых выводов. – Блядь, пусть лучше будет беременной, чем наркоманкой.

– Сука… – выдувает Эмир последнюю клубу дыма и тушит сигарету.

Глава 17

Ну вот какой с ней БДСМ? Не самому же зад под плётку подставлять, в самом-то деле.

Линда уснула в детской, сидя на полу, обнимая одной рукой дочь. И, на этот раз, её реально вырубило: не шелохнулась даже, когда я поднял её и отнёс на кровать.

Игровую так и не открыли.

Мать отправил на такси через два часа после визита полоумной, Эмир с бандой стартанули сразу после.

Вечер я безнадёжно испоганил, но главный вопрос в том, не испоганил ли всю оставшуюся жизнь.

Убираю остатки еды со стола, заталкиваю посуду в посудомойку, отношу стол обратно в столовую, расставляю стулья по местам, гадаю, в какое дерьмо я опять наступил. Будет гадко, вне всяких сомнений, вопрос лишь на сколько. И первоочередная задача – не допустить, чтобы измарались Линда и Надя. Не прощу себе этого. Просто не прощу.

Проверяю обеих, укрываю подтянувшую колени к груди Линду одеялом, регулирую датчик температуры, прибавляя пару градусов. Мёрзнет… всегда мёрзнет во сне. Дочь, напротив, раздаёт жар, ощущаемый даже если просто поднести к ней ладонь.

– Я тебя люблю, – сентиментально шепчу малышке, но прикасаться остерегаюсь, боясь разбудить.

Выхожу решительным и собранным, набираю Арсению из комнаты, гипнотизируя взглядом одну ножку кровати, подставленную мной исключительно для красоты и видимости целостности. Отличная иллюстрация к моей жизни.

– Здоров! – отвечает бодро. У этого после двенадцати только жизнь начинается. По клубному времени. – Заедешь?

– Завтра, – обещаю приглушённо. – Тормозни випку.

– Твоя всегда свободна, – голос слегка насмешливый, всплывшие как по заказу воспоминания оседают могильной пылью на лёгких.

– Вообще, я не за этим, – перехожу к делу, отметая все прочие мысли. – Ты говорил, избавишься от наркоты в клубе.

– И своё слово сдержал, – режет, резко теряя всю язвительность. – Ты что-то слышал?

– Боюсь, видел… – выдуваю в трубу и конкретизирую: – Лерка.

– Танцовщиц проверяю раз в квартал, – проговаривает медленно. – Это точно?

– Ясен хер, нет! – рычу на пониженных. – Но ведёт она себя странно.

– Так она ебанутая, – удивляется на столько искренне, что впору застрелиться сразу и не тянуть дальше эту лямку.

– Она ещё более ебанутая, чем раньше, – отвечаю на удивление спокойно.

Молчит, осмысляет.

– Лады, проверю. Не Лерку, в принципе.

– Почему не Лерку? – напрягаюсь всеми мускулами.

– Потому что она уволилась сегодня. Одним днём. Типа, по личным обстоятельствам. Семейным, как она выразилась. Мне похер, если честно, я рад был до розовых соплей, хоть девки в гримёрке лаяться потише будут.

– Ясно, сам, – отключаюсь и подхожу к кровати, пристраивая зад на самый край.

Запускаю пальцы в волосы, отдаюсь во власть своей гнетущей меланхолии, испепеляющей душу до хрупких угольков.

Что, если она в самом деле беременна? И Эмир прав, штормит именно от этого. Предложить убить собственного ребёнка? Даже думать о подобном тошно. Жить с ней? Ещё муторней. Отобрать по суду? Повода нет. Чё-т как-то безрадостно… но альтернатива по-прежнему хуже, какой бы бесящей лично она не была.

Вроде бы смирился с последствиями своего беспробудного блядства, вроде принял кое-как, проглотил, в сотый раз отпустил Линду мозгами, но сердце, что б ему… как будто растягивает кто, щиплет, ковыряет острыми коготками, сбивая и без того неровный пульс.

С другой стороны, не важно, одна была бы в этот период или десятки. Не важно даже, Лерка или любая другая. Ебаный закон подлости всегда работает безотказно. Со мной – всегда.

Поднимаюсь, не в состоянии усидеть на одном месте. Меряю шагами комнату, но каким-то непостижимым образом она точно в размерах уменьшается. Стены давить начинают, съезжаться, съёживаться, пока не выталкивают в коридор, из которого лишь один путь.

Всегда только один.

К ней.

Прохожу бесшумно, толком не осознавая, чего хочу больше: чтобы проснулась или никогда не узнала, что приходил.

Так и не определившись, двигаю к кровати.

Разумеется, ложусь.

Само собой, под одеяло к ней лезу.

Ожидаемо, вплотную придвигаюсь.

Обнимаю со спины, лапу тоже закидываю, не без этого. Фиксирую ладонь на её предплечье и приказываю себе остановиться.