Твой последний шазам

— Ты в Сталкера играл? А в Метро? Кругом разруха, мор, выслеживающие тебя злобные твари, зомбаки и прочие монстры, а ты центральный чувак и у тебя миссия: достать вакцину. Не сидеть и сопли гонять, а реально биться и выживать. Просто считай, что постапокалипсис — это то, что сейчас. Я, например, давно так живу.

Если бы мне сказал это кто-то другой, я бы вряд ли послушал, но Трифонов реально так жил. Он всегда был «наготове», как заряженный пистолет. Почти никому не доверял и ни во что, кроме самого себя, не верил. Ходил как проклятый в свой зал и при любом раскладе бил первым. Особенно, когда это касалось других.

Раз шли по узкой асфальтированной дорожке к метро, болтали. Лёха, как обычно, в телефоне на ходу зависал. И навстречу нам мужики с большими баулами. Деревенские такие мужики в сторону вокзала направлялись. С первыми двумя мы нормально разошлись, а третий жирномордый пёр, как танк, так что Лёха в него прямиком и влетел. Не то, чтобы сильно, просто плечом хорошенько задел и дальше пошел, а мужик как толкнет его в спину. Телефон из Лёхиных рук вылетел и шлёпнулся на асфальт. Лёха первым делом к мобиле кинулся, а Тифон не долго думая, схватил мужика за рукав и сразу кулаком в щекастую морду. Мужик этого явно не ожидал, и пока скидывал свою сумку, получил ещё раз. Хорошо, что друзья его оказались неагрессивные, да ещё и на автобус опаздывали. Трифонова еле оттащили. Пришлось нам с Лёхой его держать, пока они не уйдут.

Но когда к нему самому прицепился обдолбанный сорокалетний тип в косухе, даже не разозлился. Мы тогда в кино пошли на Мстителей, сидели на улице, сеанс ждали. А этот чудак сначала издалека на нас смотрел, потом подвалил и говорит: «Повырывали бы вам зубы плоскогубцами, как прадедам вашим, вы бы по-другому заговорили». Мы такие «что?», а он поворачивается к Тифону и давай прямо на него: «Вас, нациков, нужно ещё в детстве вырезать. Вы как паразиты, как зараза, как тараканы! Сколько не трави, всё равно из всех щелей лезете…». Трифонов обалдел. На него никто в открытую не кидался. Он такой: «Отвали», а тип ещё сильнее попёр, мол, ты гад и мразь, а потом как толкнет обеими руками в грудь. Понятно было, что не в себе и специально лезет, но Тифон трогать его не стал. Просто послал куда подальше и отошёл в сторону.

Дело, вероятно, было в камуфляжных штанах, бритых висках и татухе на шее, которые не имели никакого отношения ни к идеологии, ни к политическим взглядам. Тифон вообще не был ни за кого и называл это свободой.

Пронзительно-жизнерадостный звонок в дверь резко оборвал всколыхнувшиеся после разговора с мамой размышления.

Я сообщил ей, что хочу поехать на подработку, а она завела, что нас собираются использовать в качестве дешёвой рабочей силы и потом наверняка кинут с оплатой, а могут вообще отнять паспорта, и тогда мы будем работать на этих людей пожизненно. И что лучше бы я устроился в Макдональдс или хотя бы собирать тележки в Ашане. Я сказал, что там тоже дешёвая рабочая сила используется, а она ответила: «Зато официально», и мы стали спорить. В итоге мама выдала две совершенно противоречивые фразы: «Поступай, как знаешь» и «Пусть бабушка решает». Что по факту означало её разрешение, но не одобрение.

Как я и ожидал, вернулись бабушка с Дятлом. Посвежевшие и загорелые. Почти целый месяц они провели в Кисловодске в санатории — лечили Дятла минеральными водами.

С щенячьим восторгом он тут же кинулся мне на шею, охватил и со всей дури сдавил так, что я захрипел. От него пахло печеньем и поездом. Отдых явно пошел ему на пользу. Узкие рёбра покрылись небольшим слоем жира, худосочное лицо едва заметно округлилось, щёки порозовели. Коротко остриженные перед отъездом кудряшки отросли и вились сильнее обычного.

Бабушка радостно расхохоталась:

— Что? Соскучились, мальчики?

От её приторного умиления передернуло. Я решительно отпихнул Дятла.

— А представляешь, мы видели нетопырей? — тут же сообщил он. — Такие они страшные и пищат страшно. Ты же знаешь, кто это? Летучая мышь. Нам рассказывали, что обыкновенные синицы могут их сожрать. Представляешь? По весне, после зимней спячки, когда те ещё не проснулись. Синицы прилетают голодные и начинают клевать мышей. Я вот думаю, почему медведей тогда так никто не склёвывает?

Я уже успел немного подзабыть, какой он доставучий. Уютное, размеренное одиночество было безжалостно нарушено.

— Ваня, прекрати, — бабушка поморщилась и протянула мне сумки. — Отнеси на кухню.

Я живо подхватил их. Мне предстояло продержаться всего полдня. Быть покладистым и услужливым, как Дятел, он же Ваня Соломин. Строить из себя «хорошего мальчика» и во всем соглашаться с бабушкой. Ничего не должно было помешать предстоящему отъезду, а она была человеком настроения.

Пока бабушка мылась, я терпеливо выслушивал рассказы Дятла о том, как он купался в источниках, как ходил в горы, и как познакомился с девяностолетним генералом КГБ, но потом, переодевшись, она заступила на свой домашний пост и понеслось.

— А это ещё что такое? — потрясенно закричала на всю квартиру. — Никита! Иди сейчас же сюда.