Твой шёпот в Тумане

— Помогите мне, пожалуйста, там гуроны. — я сама слышала, насколько жалким казался мой голос, и понимала, что могу и ошибиться в этом мужчине. Ведь что ему делать одному в тумане?

— Нашлась пропажа, — искренне улыбнувшись, шепнул он скорее себе, чем мне, а потом очень громко проорал: — Вульфрик! Она здесь, живая!

Где-то вспорхнули птицы.

Издали донёсся громкий хруст сухих ветвей, ломающихся под чьими-то ногами. На маленькую полянку стали выбегать мужчины: всё с такой дикой радостью смотрели на меня, что я растерялась. Вульфрик, оттолкнув воина впереди себя, подскочил ко мне и, схватив, прижал к своему телу с такой силой, что стало больно. Но я смолчала — сейчас мне нужно было чувствовать его рядом с собой. Слышать, как бешено бьётся его сердце.

Кто-то прикоснулся к моему плечу, и я почувствовала волну целительного жара. Она прокатилась по моему телу, избавляя от ломоты. Исчезла боль в глазах и горло больше не першило.

— Спасибо, — тихо пропищала я.

— Где ты была, Томма? — голос сестры показался совсем неожиданным.

— Что ты здесь делаешь? — забеспокоилась я.

— Тебя. дурная, ищу, — хриплым голосом ответила сестрёнка.

Тень, что так и висела надо мной, плавно подплыла к Эмбер. Мужчины смотрели на призрака с подозрением и некой враждебностью.

«Эмбер — пронеся тихий шёпот над поляной, — моя девочка… Ты выросла».

Ответом были громкие рыдания сестры. Я понимала, что она чувствует сейчас.

Слёзы навернулись и на моих глазах. Не удержавшись, я уткнулась в грудь Вульфрика и всхлипнула.

«Не плачьте, мои крошки… не плачьте».

Глава 75

— Папочка, — Эмбер подалась вперёд, желая обнять родную душу, но ожидаемо тень ускользнула от неё. — Почему ты раньше не появлялся? Папочка, я тебя так люблю.

Эм прижала ладошки к груди. По её личику стекали слёзы.

— Папа, — её шептание походило на шум листвы, — я старалась быть хорошей.

Никого не тронула — держала свою тьму. Я всё делала, как ты учил. Но мне так плохо без тебя.

Мои рыдания стали громче. Глаза застилали слёзы, но я всё равно пыталась запомнить его образ. Пусть и призрак, но такой любимый, такой родной. И словно не было двух лет, что мы жили без него. Не было холодных зим, голодных вечеров. череды нескончаемых серых дней без просвета счастья. Ссоры с Лестрой, её холодного тела в моих руках. Болезни Эмбер и мертвяков в нашем доме.

Боль потери душила и рвала сердце. Будто я только вчера рыла могилу, оплакивая отца.

— Яне знаю, как мы выжили без тебя, папа, — шепнула я. — Мне всегда будет тебя не хватать. Тебя, мамы, сестры…

«Ты очень сильная… моя доченька… Я никогда не сомневался в тебе… Помни об этом, Томмали… Ты сделала для сестёр всё и даже сверх того… Никогда не принижай себя… Ты достойная молодая женщина… Моя любимая доченька».

— Почему ты не пришёл раньше? — Эм утёрла слёзы тыльной стороной ладони со щёк, она выглядела сейчас ребёнком. Потерянным и отчего-то одиноким. Я не понимала, откуда пришло это чувство. Но у меня ведь есть Вульфрик, есть опора, а она…

В этот момент я вдруг действительно осознала, что моя вечно болеющая, худенькая младшая сестрёнка уже женщина. Моя Эмбер выросла.

Тень плавно опустилась на землю, словно каким грузом её придавило. Перед нами стоял призрачный мужчина. Красивый, широкоплечий.

— Лестры нет, — шепнула я.

«Я знаю, — тень, словно почернела, — я услышал её предсмертный крик…

Очнулся, но не успел… Они убили мою девочку».

Моя рука тряслась, когда я потянулась к отцу. Мне было так горько и стыдно перед ним.

— Яне уберегла её, папа, — призналась я в своей вине. — Я сама дала ей узелок в руки. Прости меня. Я не справилась. Я ни с чем не справилась!

«Нет… ты моя гордость, Томмали… моя гордость… Лестра всегда была самостоятельной… её никто бы не удержал… не вини себя».

Его шёпот принёс мне неожиданное успокоение. Подсознательно я так боялась подвести отца, что корила себя во всём и пыталась оградить сестёр от всего. Даже от жизни, лишь бы они сидели дома за забором. Лишь бы не потерять их.

«Отпусти меня… Эмбер».

Услышав просьбу отца, я встрепенулась.

«Я учил тебя, дочка… помоги мне уйти к маме… я скучаю по ней… мне плохо без неё».

Сестра побледнела и отступила на шаг. Я не поняла, что просит отец, но моя душа встрепенулась и воспротивилась.

— Нет, — я попыталась вырваться из стальных объятий мужа, который всё это время молчал и, казалось, вообще не двигался. — Нет, слышите. Папа, ты не можешь уйти. Ты не можешь оставить меня снова.

Тень колыхнулась и подплыла ко мне, родное призрачное лицо словно улыбнулось.

— Ты не одна, боги послали моим девочкам лучших мужей. Я горжусь такими зятьями. Мне не страшно теперь вас оставлять, — Вульфрик сильнее сжал меня в своих объятьях.

— Замужем только Томма, папа, — чуть смущённо шепнула Эм. — Мне не повезло так, как ей. Но и у меня теперь есть шанс на будущее. На семью.

Папа снова взлетел повыше и направился к Эмбер. Меня трясло, но я понимала, что он не станет слушать меня — он уйдёт. Мой папочка снова исчезнет. Это болью выжигало рану на сердце.

— Папа, — громко прорыдала я, — ты, правда, простил меня?

«Я горжусь тобой моя… Томмали».