Твой выход, детка! (СИ)

Сегодня она восседала на кухне при полном параде с бокалом красного вина, держа все под своим цепким неусыпным контролем. Она наклонилась и поцеловала воздух где-то рядом с моим лицом, стараясь не смазать многочисленные слои помады, покрывающие ее губы. Стол был накрыт, словно для фотографии в кулинарный журнал: накрахмаленные салфетки, красочный зеленый салат, заливная курица, серебряное сервировочное блюдо с рыбной нарезкой. Из духовки доносился запах запеченного мяса. Я села на предложенное мне место. Отец суетился у духовки — готовил в доме только он.

— Ради бога, Геннадий, осторожнее, иначе ты выльешь весь сок на себя, — недовольным тоном проворчала мать и, повернулась ко мне, — как дела?

— Все так же.

— Мы там кое-что забрали из твоей квартиры. Надеюсь, ты не против, — голосом мамы-кошки промурлыкала она.

— Ну что ты, — с нескрываемым сарказмом ответила я.

— Ты редко звонила, — голос приобрел металлические нотки — мать перешла в наступление. — Мы волновались.

— Не стоит, я в порядке.

Она посмотрела на меня поверх бокала, и в ее взгляде явно читалось: «тебе меня не одурачить». Затем она снова переключилась на отца:

— Там все прожарилось? В прошлый раз, когда ты готовил мясо — я отравилась.

— Галя, давай не сейчас!

— А что такого? Я просто сказала. Я всю ночь не выходила из туалета. Это был просто какой-то Ниагарский водопад.

— Черт возьми, мама! — возмущенно воскликнула я.

— Елена! — молниеносно реагирует на мое «черт возьми» мать.

Когда ситуация того требовала, она сама могла ругаться, как сапожник, но мне в ее присутствии даже чертыхнуться считалось недопустимым. Двойные стандарты нашей семьи. И дальше ужин уже пошел так, как обычно проходили наши совместные ужины.

— Ты проездом или как?

— Нет, я приехала насовсем.

— Что, наигралась в деревенскую жизнь? Ненадолго же тебя хватило, — она победно смотрит на меня. — А ведь я тебя предупреждала. Надеюсь, что хоть сейчас ты возьмешься за ум. Чем планируешь зарабатывать себе на жизнь?

— Все тем же — у меня магазин, — я вижу, как она презрительно скривилась. — Сейчас там дела идут не очень, но я надеюсь, что через некоторое время мы будем в плюсе. У меня есть кое-какие задумки.

Ненавижу себя! Ну почему в ее присутствии я всегда начинаю оправдываться, как маленькая провинившаяся девочка!

Отец садится напротив и подключается к разговору, нарушая, таким образом, свое же, установленное много лет назад правило; «никогда не вмешиваться в наши с матерью разговоры»:

— Не морочь нам голову. Какой магазин? Ты же ничего не понимаешь ни в торговле, ни в бизнесе! После смерти Павла это не возможно.

Я удивленно смотрю на него.

— Что ты так смотришь? Я знаю, что все твои дела вел он. В дополнение к своим архитектурным.

— Ничего подобного, с чего ты это взял? И вообще, я уверена, что у меня все получится.

— Глупости. Здесь нужна мужская хватка, тебя же, с твоей безалаберностью и эмоциональной неустойчивостью враз облапошат.

— Интересно, и что же ты предлагаешь?

— Мы с мамой решили, что магазин надо продавать. И этим займусь я, — он мягко бьет ладонью по столу, проявляя не свойственную ему твердость и давая понять, что вопрос решен и дальше обсуждать нечего.

— А тебе искать работу, — командным голосом вставляет мать.

— Это мой магазин и мне решать, продавать его или нет, — медленно, но твердо проговариваю я, смотрю на мать, и мне совсем не нравится этот злорадный блеск в ее глазах. Что они задумали? Никогда раньше их не интересовало: как я живу, и чем я на это зарабатываю.

- Нет, дорогая моя, ошибаешься! Магазин, чтобы уйти от налогов, твой муж, царство ему небесное, оформил на отца, — победоносно чеканит мать.

Повисает немая пауза, и мои родители дружно принимаются за еду. На их взгляд наша встреча в принципе подошла к концу. Они донесли до меня, что хотели, а мое мнение никому из них совершенно не интересно. Я же сижу совершенно сбитая с толку и лихорадочно пытаюсь вспомнить нашу поездку к нотариусу, через полгода после смерти Пашки, когда я вступала в наследство. Что было написано в документе? Какой перечень имущества? Я пытаюсь восстановить картинку, но в памяти возникают только резкий голос матери и ярко оранжевые волосы секретарши в приемной. Подавив в себе панику, я придаю голосу твердость и спокойно продолжаю разговор:

— Я проясню этот вопрос. Хотя думаю, что вы не правы.

— С кем ты собираешься прояснять этот вопрос? — мать со звоном кидает вилку с ножом на тарелку, рискуя разбить ее.

Я молчу.

— Не веришь нам с отцом?! Ты в семье — не забывай. У нас нет секретов.

Я смеюсь:

— Между нами вагон секретов.

Она и бровью не ведет на мое замечание.

— Опять с этим Романом?! У него, между прочим, половина фирмы…

— И что?

— А то, что он спит и видит, как получить вторую часть. Ты думаешь что, он от большой любви к тебе не вылезал из твоего дома весь этот год. Разыгрывал искреннего друга… Да он ситуацию контролировал… Поди и бутылки тебе таскал… А что? Ему очень выгодно, чтобы ты спилась! Давал бы тебе копейки на содержание, а сам бы все один загребал…

— Мама, что ты несешь! Замолчи!