Твоя игра, мои правила

Никогда не думал, что когда-нибудь буду проводить новогодние каникулы в Африке. В Африке, млять! Мычание жирафов, раздающееся по правую сторону от меня, существенное доказательство моего идиотизма. Точнее того, что я действительно опустился до народного звания «подкаблучник». Мари хватило лишь показать мне брошу и взглянуть на меня своими синими омутами, как я сдался.

Вторую ночь не могу нормально спать, тупо сижу на открытом балконе и слушаю мычание и свит жирафов, а еще слонов. К счастью, львы водятся немного подальше, иначе хрен бы она меня сюда затащила.

Мы прилетели два дня назад и, как бы ни сопротивлялась моя малышка, заселились на частную виллу с бассейном. Путешествие, спланированное Мари, обещало быть активным, но я и подумать не мог, что после она будет спать как сурок. Я пробовал разбудить ее несколько раз, в ответ слышал лишь мычание или едва слышный, словно случайно сорвавшийся с губ, стон. Моя маленькая девочка, не привыкшая к такому активному отдыху, устает, не дождавшись вечера. Все, чего ей хочется, — скорее оказаться в комнате и завалиться спать. Что она с большим успехом делает эти два дня, оставляя меня на голодном пайке.

Но оказалось, находясь в таинственной настоящей африканской саванне, где обитают слоны, жирафы, зебры и львы, это не так страшно. Мне с лихвой хватает эмоций от любования Килиманджаро и реками с грохочущими водопадами, шепчущими свои истории пустынями. Ну и вишенка — жираф, блеющий над ухом.

— Млять, — дергаюсь, понимая, что жираф слишком близко.

Как бы меня ни впечатляли эти длинношеие пятнистые животные, ничего уже не изменит того факта, что они могут плюнуть в рожу. Увы, было — проходили. Мне тогда лет шесть было, родители решили сводить нас в зоопарк. Сводили, ага. Как сейчас помню: Славка снимает на камеру, Алиска ржет, а я вытираю слюни жирафа с физиономии. Фу, мерзость.

Из воспоминаний меня вырывает тихий стук, заставляющий невольно повернуться в сторону комнаты. В дверном проеме, соединяющем спальню и лоджию, стоит моя любовь. Неловко переминаясь с ноги на ногу, виновато улыбаясь, смотрит на меня из-под опущенных ресниц. Дыхание спирает от вида ее стройных ног, сердце совершает немыслимый кульбит, едва я замечаю тонкую полоску обнаженного живота. Не думая о последствиях и о том, что обещал ее ждать, наступаю на нее, словно хищник. Член становится колом, упирается в боксеры, грозя их разорвать на мельчайшие лоскутки, только бы ему позволили коснуться самого сокровенного.

Подойдя ближе, чувствуя ее сбившееся дыхание, касаюсь рукой бедра и скольжу выше… еще выше… туда, где начинается атласная маечка. Большим пальцем очерчивая ребро, ловлю ее томный взгляд и едва сорвавшийся с губ стон. Предохранители срывает к чертям, когда я касаюсь ее сладостных губ. Маленькие ручки, путаясь в моих растрепанных волосах, притягивают сильнее.

Упиваясь происходящим, приподнимаю малышку, позволяя обвить себя ногами, и направляюсь к кровати. Поцелуй вызывает во мне бурю эмоций, когда чувствую легкую дрожь девичьего тела. Пальцами веду по предплечью, касаюсь венки на шее. Мари смотрит на меня темными омутами с легкой поволокой похоти, прикусывает губы и невольно начинает ерзать подо мной. Сжав простынь по обе стороны от нее, припадаю к губам. Поцелуй получается неприлично глубокий, влажный. Наши языки танцуют страстное танго, пока я снимаю с нее маечку. Затем, скользя ладонями вниз, невесомо дотрагиваюсь до напряженных сосков, задеваю пальцами резинку шорт, снимаю их тоже, не переставая терзать ее рот. Это подобие прикосновений действует на меня сокрушительно, нереально.

Возвращаюсь к упругой груди, перекатываю соски между пальцев, целую шею, ключицу. И все это под аккомпанемент стонов. Из меня вырывается что-то наподобие звериного рыка, до того прекрасны ее стоны.

Она дрожит всем телом, руками вцепившись в мою шею. Я же продолжаю сладкую муку, сводящую с ума нас обоих. Уносящую в сказку под сладким название «любовь».

Оторвавшись от нее на миг, буквально чтобы раздеться самому, замечаю, как она сексуально облизывает пересохшие губы, наблюдая за мной. Неторопливо, будто в замедленной съемке, возвращаюсь обратно. И делаю то, чего никогда не позволял себе ни с одной девушкой.

— Я весь твой, и тебе не стоит закрываться от своих желаний. Можешь трогать меня везде, где хочешь, — произношу хриплым голосом и, взяв Мари за руку, кладу ее себе на плечо.

Несколько раз моргнув, она делает глубокий вдох и слушается. Изучает мои напряженные мышцы, плавно скользя ладошкой к локтю и возвращаясь обратно, трогает ключицы, мускулистую грудь, упругий живот и кончиками пальцев задевает дорожку, ведущую к паху. Стиснув челюсть, стараюсь расслабиться. Хреново получается, честное слово.

Немного осмелев, она заводит руки за мою шею и тянет на себя. Подчиняюсь. Мари уворачивается от поцелуя, заставляя меня рычать. Кончиком языка касается шеи, медленно ведет влажную дорожку к ключице, кусает. Из меня вырывается что-то нечленораздельное. До того охренительные эмоции она вызывает во мне.