Твоя игра, мои правила

Сжимая кулаки, снова обвожу счастливых гостей встревоженным взглядом. Особое внимание уделяю первому ряду, так сказать, семейному. Отец, улыбаясь лишь уголками губ, крепко держит за руку взволнованную и заплаканную маму. Да, моя новость о предстоящей свадьбе их ошарашила, и даже очень. Мама вон до сих пор не может поверить, что ее сын вырос. Мама Маши тоже не расстается с платочком. Рядом с ними сидят Славка и Леха, счастливая семейная пара. Особенно Леха, который даже спустя десять лет счастливого брака сияет, как начищенный самовар. А вот Алиска улыбается немного неестественно, отчего делаю выводы, что она скучает по моряку. Дети же должны войти в зал вместе с невестой и ее дедушкой.

Внезапно музыканты начинают играть «Марш» Мендельсона, и я вздрагиваю, устремляя нервный взгляд на тяжелые деревянные двери. Они открываются медленно, словно испытывая меня на прочность. Внутри все грохочет от неконтролируемого волнения. Рука невольно тянется поправить и так идеальную манжетку, а взгляд не отрывается от двери, в которой видна детвора.

Три девочки лет семи заходят первыми, раскидывая лепестки роз, за ними по бокам, будто верные рыцари с гордо поднятой головой, идут Женька и Егор. Нервно улыбнувшись, поднимаю взгляд выше и забываю, как дышать. Сердце при виде нее стучит так, будто пробежал десятикилометровый марафон.

В белоснежном платье от кутюр Мари похожа на принцессу. Она словно хрупкая, маленькая снежинка, мерцающая в свете софитов, притягивает к себе восторженные взгляды гостей. Я смотрю только на нее, боясь, что она всего лишь мираж, сон. Меня не волнует Варька, что семенит следом, придерживая фату. Не волнует дедушка, что подвел ее к алтарю и что-то мне говорит. Кажется, про доверие и семью. Киваю, соглашаюсь, решая потом со всем разобраться. Сейчас важна она и наш брак.

— Сегодня, десятого марта, мы собрались в этом прекрасном месте, находящемся в самом сердце Прованса, чтобы соединить сердца двух влюбленных людей, — произносит женщина ангельским голосом, улыбаясь голливудской улыбкой. — Вступление в брак…

Она продолжает говорить про брак, верность и семенные ценности, а я смотрю на нее. Голубые глаза, как волны океана, в них бушует безграничная любовь, завлекающая в свои сети. Ослепительная улыбка, сияющая на красивом лице, заставляет сердце содрогнуться. До чего же она красивая, особенно в этом белоснежном платье, украшенном кристаллами «Сваровски».

— Согласны ли вы, Арсений, любить, хранить и оберегать, защищать и поддерживать во всем свою жену, быть ей надежной опорой и непробиваемой стеной, взять в законные жены Бесенову Марию?

— Да. Я согласен. Клянусь любить и хранить ей верность, оберегать и защищать пока смерть не разлучит нас, — произношу уверенно, смотря в любимые глаза и видя в них слезы. Слезы счастья.

— Мария, согласны ли вы любить и быть любимой, в добром здравии и в болезни, в радости и печали, не слыша шума медных труб, через огонь и воду, до конца времен, взять в законные мужья Арестова Арсения?

Я смотрю на нее с замиранием сердца и буквально не дышу. Никогда бы не подумал, что на такой вроде бы простой вопрос я буду ждать от нее простого кивка головой.

Мы обсуждали этот момент, Мари очень переживала, что не сможет ответить. И тогда мы решили, что она просто сильно кивнет. И вот я стою и жду, а она улыбается и не кивает. Нервно сжав губы, крепче сжимаю ее теплые ладони, мол, «давай же, пожалуйста, для меня это так важно». А в ответ тишина и ни малейшего движения с ее стороны.

— Да, — слышится голос-колокольчик, и я, словно загипнотизированный, опускаю взгляд на губы, довольно расплывшиеся в улыбке.

— Повтори, — шепчу я глухо, все так же заливая ошеломленным взглядом на губах. — Пожалуйста, повтори.

— Да, я согласна! — Крепче сжимая ее ладони, я наблюдаю за губами, что двигаются в так услышанному

Не может этого быть! Это нереально как круто!

— Мари-и-и, — тяну ее имя, смакуя на вкус и не веря в происходящее.

— Я согласна быть твоей женой, ты меня слышишь? — Теплые ладошки касаются моих щек и фиксируют голову так, чтобы наши взгляды встретились. — Любить тебя и быть любимой, в добром здравии и болезни, — слыша удивительно нежный голос, которым только сказки детям читать, снова опускаю взгляд на губы, которые шевелятся. Не верю, что такое возможно. Вот так вот раз — говорит. — В радости и печали, до конца времен… — она продолжает говорить, а я только и рад. Пусть болтает, хоть всю жизнь, лишь бы рядом.

— Это, — прокашлявшись, продолжаю: — Самый лучший подарок, Мари.

— Ты… — Она касается большим пальцем щеки и аккуратно стирает слезинку, неконтролируемо скатившуюся из глаза. — Ты плачешь? — шепчет удивленно, широко улыбаясь.

— Это… эмоции. — Кладу руки на стройную талию и притягиваю девушку к себе, тихо шепча в губы: — Я люблю тебя, жена.