Твоя кровь в моих венах

— Я вел себя странно, просто потому что не умел общаться, не умел ничего, что умеют обычные люди, родившиеся и выросшие на планетах, — произнес Джойс и задумался. — Но у меня было преимущество: я быстро учился. А еще я ненавидел все эксперименты, которые могли бы касаться меня. Мне еще в глубоком детстве осточертело, что я совсем ребенком вынужден был часами просиживать в лаборатории корабля, пока у меня брали анализы, подвергали меня различным воздействиям, испытывали, как прочих подопытных животных, которые в большом количестве были на «Полуночном солнце». Как только я понял, что и тут меня ждет то же самое, я сбежал.

— Ты скрывался, менял имена, но потом они все же тебя нашли? — полувопросительно произнесла Есения, понимая, что так оно и есть.

— Когда за дело взялись спецслужбы, да.

— Но как они поняли, что ты знаешь что-то, что им так сильно могло быть нужно?

— Я был наивен и не уничтожил всего, что хранилось на бортовом компьютере. Большую часть исследований я стер, предварительно изучив, но видимо, в остатках было достаточно, чтобы возбудить любопытство соответствующих организаций. Кстати, именно тогда был образован НИИ Пространства-времени, а вопросом изучения возможности управлять временем занялись всерьез.

— Почему ты своей фамилией выбрал имя Джойса? — осторожно спросила Есения, боясь, что это слишком личный вопрос.

Энджел Полворт долго молчал, и девушка уже думала, что он не ответит, но наконец он произнес:

— Первые годы своей жизни я не знал своего настоящего отца. Со мной рядом всегда был Джойс Арлингтон, он заботился обо мне, он учил меня, он… любил меня и любил мою мать. И я называл его папой. По крови я действительно сын Полворта, но отцом для меня всегда был Джойс.

Есения молчала, не зная, что сказать.

— Но теперь ты понимаешь, — продолжил Джойс, — что, если бы на корабле не было бы женщин, ничего бы этого не случилось. Я люблю свою мать, я благодарен ей за то, что она настояла на своем и дала мне жизнь. Но ведь гибель всех остальных, да и ее собственная, произошла, по сути, по ее вине. И частично по моей, потому что не появись я на свет…

— Не смей так говорить! — возмутилась Есения. — Я понимаю, что тебе больно от того, что твои родные и единственные близкие люди погибли. Но многие ученые погибают во время экспериментов. Они вводят себе создаваемые лекарства и проводят над собой опыты. Они подвергают себя излучениям и испытывают на новых, разработанных ими установках. Ну, не было бы тебя, и возможно, «Полуночное солнце» до сих пор крутилось бы вокруг нейтронной звезды, и возможно даже экипаж был бы жив, медленно старея и не имея возможности связаться с кем-то еще. Ты считаешь, для них было бы лучше? Да, они погибли. Но зато не погибла твоя команда в прошлой игре, и не погибла команда Бледы в этой. И… если бы не ты и не твоя кровь, меня бы сейчас не было в живых. Я не могу согласиться с тем, что было бы лучше, если бы тебя не было.

— Какая пламенная речь! — Есения почувствовала, что Джойс улыбается, и немного успокоилась. — Хорошо, допустим, я соглашусь, что искупил свою вину, спасая жизнь другим. И все же лучше женщинам не летать в дальний космос. Просто потому что… женщины не должны испытывать все то, что может принести им жестокий в своем равнодушии космос. Для решения проблем существуют мужчины.

Есения, не желая спорить, промолчала, так как Джойс казался ей слишком расстроенным. Ему пришлось оживить тщательно скрываемые в памяти трагические события, и добавлять ему неприятных моментов девушка не хотела.

Вместо этого она сказала:

— Значит, переливая мне свою кровь, ты не знал, что она подействует?

— Знал.

— Знал? — удивилась Есения.

— Скажем так: я не был уверен, что это полностью восстановит тебя, но знал, что по крайней мере позволит выиграть время. А дальше можно было надеяться на то, что подключится Док со своей аппаратурой.

— А…откуда ты знал? Ты уже делал так раньше?

После паузы, Джойс сказал:

— Да. Стремительная беременность подорвала здоровье моей матери. Я словно высосал из нее все соки. Она должна была умереть, но продержалась достаточно долгое время, потому что я давал ей свою кровь. Это не спасало ее, но помогало поддерживать силы. Не знаю, как моя кровь повлияла на тебя. Как ты понимаешь, у меня сейчас нет возможности проводить исследования твоего состояния. Но насколько я чувствую, ты сейчас здорова.

— А та, вторая женщина, которая пыталась забеременеть? Что стало с нею?

— Она умерла во время последнего эксперимента, как и другие члены экипажа.

— А… ей удалось..? — пробормотала Есения, неожиданно смутившись.

— Нет. Зачать удалось только моей матери.

— Тогда… может, это действительно чудо? — прошептала Есения. — Природе было угодно, чтобы родился именно ты.

— Женщины, — усмехнулся Джойс. — За неимением достоверных и изученных фактов вы склонны ударяться в мистику. Этого не избежала даже моя мать, хотя она была очень сильным ученым с логическим складом ума.